Росс Элленхорн - Как мы меняемся (и десять причин, почему это так сложно)

Как и я в 1980-е годы, молодой человек застрял в нарциссической защите, которая гасила стимул двигаться к реализации важных жизненных целей. Но сказать, что мне или Питеру не хватало мотивации, неверно. На самом деле ее хватало, каждый из нас прилагал дополнительные усилия в достижении намеченного, воображая, что уже прибыл в пункт назначения. Дело не в отсутствии стимула, а в том, что наша цель была не той, какой казалась. Мы стремились найти средство от стыда, формируя определенный образ в глазах своего окружения.

Социальные психологи называют такую установку на внешнюю валидацию «внешней мотивацией», а ее достижения – «внешними целями». Они противопоставляют внешние цели и мотивацию внутренним: задачам, реализация которых приносит удовлетворение и смысловое наполнение, вне зависимости от поощрений извне. Как и в нашем с Питером примере, когда стремление реализовать внешние цели перевешивает ориентацию на внутренние задачи, вы рискуете потерять мотивацию в осуществлении последних.

Атлет, увеличивающий нагрузку в зале, чтобы добиться лучших результатов в любимом виде спорта, внутренне мотивирован. Он не ищет одобрения, а стремится повысить свой уровень в том, что приносит удовлетворение. «Внутренние цели, – отмечают Питер Шмак, Тим Кассер и Ричард Райан, ведущие идеологи теории самодетерминации [119], – отличаются тем, что по своей природе приносят удовлетворение, потому что реализуют… психологическую потребность в самостоятельности, взаимосвязях, личных способностях и росте» [120]. Другими словами, внутренние цели соответствуют духу «честных намерений». Они касаются вас, совершенствуют и заставляют нести за это ответственность. Это такие задачи, которые вы ставите, пребывая в зоне смирения.

Внешние цели обычно рождены желанием притупить боль от ощущения беспомощности и незащищенности посредством поощрения извне. Основоположники теории самодетерминации считают, что такая установка «отражает неуверенность в себе в целом». Эти цели – продукт самообмана, они нуждаются в одобрении внешнего окружения. Спортсмен, упорно тренирующийся в зале, чтобы завоевать трофей, тоже движим внешней мотивацией. Однако внешняя мотивация не всегда так проста, как договорной обмен определенного поведения за награду. Иногда она обоснована желанием выглядеть лучше в глазах остальных. Спортсмен хочет получить не только медаль, но и аплодисменты. Или статус победителя, лучшего в определенной сфере. Проблема заключается в следующем: ориентация на окружение при достижении внешних целей может помешать мотивации реализовать внутренние цели, когда до них дойдет дело. Это касается в первую очередь вашего внутреннего мира.

Социальный психолог Питер Гольвитцер [121]и его коллеги из Нью-Йоркского университета назвали внешние цели, приводящие в одухотворенное состояние, «самоопределяющими целями». Другими словами, они выражают, как вы хотите выглядеть в глазах окружающих [122]. Примеры таких целей – профессии («Я врач»), хобби («Я рыбак»). К ним же могут относиться и перемены в привычках («Я худой»). Гольвитцер и его коллеги изучили взаимосвязь между самоопределяющими целями и мотивацией.

Эта группа исследователей работает над теорией преждевременного выполнения самоопределяющих целей – «теорией самореализации». Они полагают, что индивид, слишком рано примеривший на себя роль, к которой стремится, разрушает напряжение, которое дает толчок к стабильной мотивации для овладения этой ролью. Это означает, что если у вас возникло субъективное ощущение, что вы уже достигли цели, хотя это не так, то вы теряете стимул. Говоря моим языком, Гольвитцер и его коллеги считают, что если вы самодовольно присвоили себе статус, которого не заслужили, то вы уничтожаете свою способность достичь его.

Теоретики концепции самореализации близки к позиции Левина, в их идеях прослеживается влияние его умозаключений. Подумайте о том полезном напряжении, которое возникает, когда вы ставите цель. Ваш мозг, заточенный на завершение задач, видит эту цель, осознает, что что-то не закончено, и мотивирует вас идти к ней. Но если вы уверяете себя, что уже пришли к финишу, напряжение ослабевает, поскольку вы уговорили себя, что существующая ситуация – завершенная.

Именно это происходило с Питером. Он уже считал себя морским биологом, примеряя роль ведущего специалиста. Самодовольно переместив себя за финишную черту, молодой человек утратил напряжение, помогающее преодолеть путь от существующей реальности до желаемого. Иначе говоря, его внешняя цель реализовалась, и полученное удовлетворение снижало мотивацию в реализации внутренней цели.

Часто можно наблюдать «условную самореализацию», как называет ее эта группа исследователей. Она проявляется, когда вы делаете или говорите что-то, что ассоциируется с самоопределяющей целью. Окружающие распознают модель вашего поведения и служат для вас чем-то вроде зеркала, отражающего, что вы ближе к вожделенной роли. Именно поэтому новоиспеченный кандидат наук с большей вероятностью разместит свой диплом на видном месте, тогда как именитый профессор может вообще его не демонстрировать.

Участие Питера в курсах повышения квалификации – пример преждевременной условной самореализации. В тот момент, когда преподаватель общался с ним как с равным, молодой человек показывал себя остальным как морского биолога, выпускника вуза и специалиста своего дела. Однако возможность условной самореализации была мимолетной, Питер мог осуществить ее лишь на занятиях раз в неделю. В других ситуациях – в разговорах с начальником или при заполнении документов для колледжа – он лишался благосклонной аудитории. В результате молодой человек чувствовал глубокое разочарование, не сумев достичь внешней цели.

Мое поведение, когда я был в возрасте Питера и выступал в роли критика «творцов на штанах», было куда более продолжительным и сформировавшимся. Я вошел в зону самодовольства и прочно там обосновался. Я общался с такими же «критиками», никогда не сближаясь с настоящими художниками из страха быть разоблаченным, никогда не прилагая усилий, чтобы совершенствоваться в творчестве. Я полностью вжился в роль того, кем хотел стать, ничего не делая из того, что требовалось, чтобы стать тем, кого я из себя воображал.

Мои внутренние цели проиграли битву внешним, самоопределяющим. Каждый день я одевался как человек, который слишком естественен, чтобы наряжаться, напускал на себя соответствующий вид и играл роль мэтра, который за секунду замечал позера на другом конце кафе. Все это делалось для того, чтобы не смотреть на себя в зеркало и не умирать от стыда, понимая, как я далеко от цели.