Юлия Гайнанова - Бутылка. Книга для тех, кто любит выпить

Джулия Кэмерон в автобиографии «Взять хотя бы меня» пишет: «Я думала, что настоящие писатели глушат виски бокалами и курят сигареты без фильтра. Увы, как и многие до меня, я увязывала талант с алкоголизмом. Я читала о самоубийстве Хемингуэя – и винила в этом не пьянство, а творческий ступор. Мои представления о литературной жизни проистекали прямиком из легендарных сражений Френсиса Скотта Фицджеральда с бутылкой. Из хемингуэевского “Праздника, который всегда с тобой” я сделала вывод, что праздник просто перемещался из бара в бар – вместе с самим автором».

Фильм про Чарльза Буковски, известного пьяницу и бабника, рассказывает о смелом и успешном, умном молодом человеке, который кайфует по жизни. А теперь представь, как выглядит лачуга, где перебивается человек, живущий на пособие. Представь и забудь, в фильме ты ее не увидишь. Там красавец Мэтт Деймон и его привлекательные партнерши в интерьерах, пусть и небогатых, но дизайнерских и по крайней мере чистых. Все, что поймет любой молодой человек с неокрепшим мозгом, – что пить не работать, трахаться целыми днями – это круто, это и есть счастье. А теперь посмотрим на фотографию Буковски, на его испитое, испещренное язвами лицо, на его женщин, которых якобы так весело трахать целыми днями и к которым лично мне даже не хочется подойти, хотя я и не воспитана осуждать. Вот правда про тех, кто пьет, – правда в болезнях, грязи и нищете; но никто не хочет снимать про это фильмы.

Зато в редких случаях об этом пишут честные книги, такие как «Фунты лиха в Париже и Лондоне» Дж. Оруэлла: «К половине второго последние капли праздника испарялись, оставляя лишь головную боль. Мы больше не были счастливыми гостями счастливейшего из миров – просто жалкими работягами, которые тупо, угрюмо напились. И вино, которое мы еще продолжали лить себе в глотку, делалось гнусным пойлом. Голова пухла, как резиновый шар, пол качался, рот от пятен вина синел, будто измазанный чернилами. Продолжать становилось вконец бессмысленно. Некоторых, выходивших из бистро на задний двор, тошнило. Мы кое-как доползали до наших коек и, успев лишь наполовину снять одежду, сваливались часов на десять. Большинство моих субботних вечеров проходило именно так. И в общем парочка часов безумного ликующего счастья стоила тяжкой похмельной расплаты. В нашем квартале для многих, бессемейных и о семье не помышлявших, еженедельная крепкая пьянка была единственным, что делало эту жизнь годной для проживания».

Все пьют. Все интересные люди пьют. Если у тебя есть душа, а не комок шерсти из пупка, то ты ищешь веселья и страдаешь, а значит, пьешь. Если тебя волнуют судьбы России или хотя бы соседей, ты должен пить. Если ты творческая личность, ты должен пить. А те, кто не пьет, они, согласитесь, подозрительны. Чехов так вообще без обиняков назвал их сволочами.

Сегодня я вижу в таких стереотипах фиговые (или виноградные) листики, которыми прикрывают срамное место. Алкоголь – конфета с начинкой из самого древнего ужаса, ужаса безнадежности, но нам внушают, что эта конфета недурна, и мы с удовольствием ее глотаем. Это как «Рафаэлло» с присыпкой на вафле удовольствий, только внутри не мягкий крем с орешком, а болото стыда.

Но все же нельзя не восхититься тем, как грамотно составлен образ думающего человека, который столь тонко чувствует жизнь, что не может не пить. А если ты не пьешь и любишь йогу, – ты не живешь. Так поют авторы хита «Эскейп». Песня, кстати, классная, тут-то и кроется подвох, потому что слова в ней такие:

Если тебе нравится «Пина Колада»

И танцевать под дождем,

Если тебе не нравится йога,

Если у тебя есть мозги,

Если любишь заниматься сексом в полночь…

То есть, если ты клевый человек, живущий на полную катушку, присоединяйся к нам, таким же классным ребятам. И кем же ты хочешь быть?

Хочешь пить «Пина Коладу» и шампанское, встречать рассветы и танцевать под дождем, носить кожаные куртки и делать что вздумается?

Или быть унылым зожником, который не живет и не думает, а только держит себя в холщовой рубахе ограничений?

Я по примеру Карины рассуждаю о проблеме, которая не входит даже в десятку самых насущных на данный момент. А самое насущное – понимание, что только бросить пить – мало. Только разобраться, кто и почему пропагандирует идею о богемном писателе или успешной женщине с бокалом, – мало.

К сожалению, не существует правила, по которому ты бросаешь пить, и тут же в твоей жизни все автоматически налаживается. Чтобы больше действительно не желать алкогольного забытья, нужно нечто большее, и вот-вот я узнаю что. Вот-вот мои догадки и озарения за этот год сложатся в горящий шар, который будет меня поддерживать в трезвом будущем.

Когда я встретила Сережу, разврат почти засосал меня в воронку, чтобы смыть вместе с другими отходами на помойку не слишком талантливых художников, где хранятся печальные останки средних живописцев. Вы можете быть рады поработать со средним, но честным бухгалтером или сходить в средний кинотеатр, но средние художники никому не нужны. Быть первым с конца, быть совершенно бесталанным – даже это было почетнее, чем оказаться в положении крепкого ремесленника. Я же любила копировать, и я копировала всех художников, которые снискали призвание и место в истории, никогда не осмеливаясь добавить хотя бы что-то от себя.

К моменту нашей встречи мне надоело выуживать крохи внимания с помощью славы матери, я решила перебить этот козырь единственным доступным мне способом. Решила стать фам фаталь, всеобщей музой, разбивающей хрупкие сердца творческих личностей. Зачем коллекционировать картины, когда можно коллекционировать художников? У меня было неоспоримое преимущество перед другими претендентками на их сердца: я знала все боли и страхи, которые они так тщательно скрывали, я была знакома с их потрохами лично и точно знала, что и когда им нужно. Все, что художники пытаются скрыть, всю жизнь на меня щедро вываливала мать, оставалось только определить, на какой они сейчас стадии. Чтобы им понравиться, не надо было быть Синди Кроуфорд. Надо было лишь в нужный момент восхититься талантом, предварительно сделав так, чтобы твоя похвала для них что-то значила. Я подражала Фриде, не выщипывала брови, и где-то на задних рядах моего сознания зрел план найти своего Диего, чтобы успокоиться.

Да, после замужества я перешла на медленное поддержание алкогольного огонька, но в те годы, когда мы встретились с Сережей, я пила, как Юля.

В сочетании со стремлением очаровать весь мужской род, который когда-либо держал в руках кисточку, это давало фантасмагоричный результат. Однажды я пришла в себя от того, что мне на лоб и глаза падали капли пота. Я вытерла лицо рукой и не могла понять, что происходит. Впрочем, довольно быстро до меня дошло: надо мной пыхтел бледный молодой человек с черными волосами, а я ничего не чувствовала. Я повернула голову направо, отчасти чтобы избежать ненавязчивого душа из чужой жидкости, и увидела свою подругу. Она спала. То ли я умею будить людей взглядом, то ли мы отрубились примерно в одно и то же время и настал ее черед пробуждаться, но она проснулась через несколько секунд, и мы громко расхохотались.