Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

Её современница в Англии Тереза-Елена Хиггинсон получила милость мистического брака в ночь с 23 на 24 октября 1887 года. И, однако, до самой своей смерти она часто испытывала ощущение, что Бог удаляется, и это было для неё тяжелейшим из испытаний [1132].

Блаженная Тереза Кудерк (1805-1885) за пятнадцать лет до смерти принесла себя в жертву Христу для того, чтобы вынести всё, что Он пожелает [1133]. « И с тех пор эта героическая душа знала только страдания. Утешения… прекратились… уступив место сумеркам, суровости, тревоге, чувству ужаса и страха, которое она передавала мне одним только словом, которое я часто слышал от неё : “ Страшно !”» [1134]. « Она чувствовала гнев Божий, тяжесть и ужас всех людских грехов, как если бы она сама была виновата во всех этих грехах [1135]…». Пока что мы не будем проводить богословский анализ ощущения « гнева Божьего ». Мы просто отмечаем.

Очень часто, жертва этих испытаний, посланных Богом, хорошо чувствует, что Бог оставил её не в самом деле. Бывает также, что сам Бог ей это свидетельствует. Но, самым интересным образом (для нас), это умственное знание не оказывает длительного влияния на силу испытания.

Так, Иоганн Таулер (1300-1361) отмечает в своей XIII проповеди о зиме уныния, что в это время испытаний, если мы не чувствуем более присутствия Бога, Он от этого будет не в меньшей, и даже в большей степени присутствовать в нас по сравнению с летом [1136].

Мать Магдалина от Святого Иосифа хорошо объясняет это одной кармелитке, которую постигла та же мука, что и её саму: « То лишение себя, наложить которое на вас хочет Сын Божий, не для того, чтобы лишить вас Его,… Он лишает вас только на уровне ваших чувств и ваших познаний [1137]…» Святая Тереза из Авилы (1515-1582) прекрасно понимала это: «… но та милость, которой она вероятнее всего не лишена, поскольку она не оскорбляет Господа в этих потрясениях и она ни за что на свете не оскорбила бы Его, эта милость настолько сокрыта, что она не различает в себе более ни малейшей искры Божьей любви и она не воображает, что когда-либо любила Его… [1138]».

Мать Магдалина от Святого Иосифа описывает тот же механизм с большим искусством и точностью в отношении сестры Катерины от Иисуса (1589-1623): «… ей казалось, что Господь понуждает её переносить удаление от Него, которое было для неё невыносимо. Не в том дело, что она видела, что Бог удаляется от неё из милости, необходимой для спасения, ни из какого-либо другого рода милости. Но это было лишение, которое Бог налагал на неё в виде особого испытания, и Ему было угодно, чтобы её душа ощутила его [1139]…».

Святой Поль Креста (1694-1775), отпраздновал со Христом мистический брак 21 ноября 1722 года [1140]; но вскоре наступают мистические ночи (это уже далеко не « почти единичный » случай, как полагает его биограф [1141]). Они будут продолжаться не менее сорока пяти лет! « Моё столь плачевное состояние не настолько уж несчастнее положения проклятых, потому что я испытываю настоящую оставленность Богом (…) Я в аду (…) Ах, какое мучение для души, уже узнавшей небесную ласку, видеть, что её лишают всего! Более того, какое мучение дойти до того, что чувствуешь, кажется, что Бог покидает её… что Он негодует против неё [1142]…». И вот, « однажды, когда он молился за грешников, он обернулся к распятию и сказал с большим смирением своему божественному Господину: я молюсь за других, тогда как моя собственная душа находится в бездне ада. Но он услышал милостивый голос, который, казалось, исходил от распятия, сказавший ему : « Твоя душа — в сердце моём [1143]».

Те же уверения были даны Христом сестре Фаустине (1905-1938). Здесь снова отметим, что мистический брак предшествует ночам, поскольку сестра Фаустина упоминает о нём 26 марта 1937 года, а тексты о её испытаниях написаны, как представляется, с августа 1937 года до января 1938 года [1144]. Итак, Христос уверяет её: « Дочь моя, тогда, когда в течение этих недель, Я скрывался от твоего взора и когда ты не чувствовала Моего присутствия, Я был ближе к тебе, чем в часы восторга [1145]…».

И в самом деле, часто только при выходе из испытания жертва обнаруживает, что « Тот, кого она больше не видит, по-прежнему несёт её; и что скрытый друг трудится для неё в ней [1146]».

Бегло отметим крайние формы этого испытания: искушение добровольно навлечь на себя проклятие, в виде протеста, как у матери Марии от Воплощения (1599-1672) [1147]при впечатлении того, что человек одержим бесами, как у о. Сюрэна [1148], при вероятно, настоящей одержимостью бесами, как у Марии де Вале [1149].

Другие формы искушений

Этот духовный мрак является самой острой, одновременно самой радикальной и самой крайней формой среди всех искушений. Как же не сосредоточиться на самом себе, если Бог не существует, или если Он нас окончательно отринул, и не возможна более никакая надежда? Но, тем не менее, это не единственная форма испытаний, и важно отметить это, чтобы не исказить наше понимание тайны страдания и искушения у Богочеловека и у святых, наполненных Богом через присутствие в них Христа.

Святая Екатерина Сиенская (1347-1380), будучи ещё совсем молоденькой девушкой, однажды почувствовала, как её осаждают плотские искушения в маленькой келье, которую она устроила себе в родительском доме. Находясь в борьбе против навязчивых образов, она без устали повторяла имя Иисуса. И тогда, « ослепительный свет озарил комнату, и в этом сиянии появился Господь наш Иисус Христос на кресте, покрытый кровоточащими ранами… О, добрый и кроткий Иисус, где же Ты был ?» — спросила она у Него . « Я был в твоём сердце …» — « Если Ты был в моём сердце, как же я не осознавала этого, … я чувствовала только холод, безутешность и горечь, и мне казалось, что я полна смертных грехов !…» — « Я был в твоём сердце, так же, как я был и на кресте, страдал, и был всё равно счастлив! Ты не чувствовала Моего присутствия, но я был здесь и благодать Моя была с тобой [1150]…».

Мимоходом всё же заметим, что в мистической восточной традиции имеется очень близкий эпизод у святого Симеона Нового Богослова [1151].

У святой Анджелы из Фолиньо (1248-1309) механизм этого таинства проявляется ещё более отчётливо, ибо речь идёт об искушениях после первого очищения и даже, что ещё более загадочно, о новых искушениях, которые она полагала совершенно чуждыми своему темпераменту: « Я страдаю ещё от новой муки: это возвращение ко мне всех пороков… Пороки, которых у меня никогда не было, поселились в моём теле и преследуют меня. Они существуют не всегда, и когда они снова умирают, я утешаюсь, ибо я хорошо вижу, что я была жертвой бесов, которые воскрешают во мне мои старые грехи и добавляют к ним новые… Когда наступает для меня эта ужасная ночь от Бога, из которой изгнана всякая надежда, сумерки которой ужасны, где восстают пороки, которые, как я знаю, умерли внутри меня, но которые бесы снова вносят извне вместе с другими пороками, которых во мне никогда не было … Один порок, которого никогда во мне не было, случился со мной. Он случился с явного Божьего соизволения. Этот порок настолько велик, что превосходит все остальные. И Бог дал мне также добродетель, чтобы побороть этот порок… Этот порок так ужасен, что стыд мне запрещает называть его, и он так силён, что в те моменты, когда добродетель отстраняется от моего взора и, кажется, вот-вот покинет меня, ни стыд, ни наказание, ничто на свете не могло бы мне помешать кинуться навстречу греху. К счастью, вмешивается добродетель [1152]…».