Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

Святая Вероника Джулиани (1660-1727) только за несколько месяцев до случившегося отпраздновала мистический брак с Христом, на Пасху 1697 года, и вот снова она встречается с испытанием: « … Внутри меня тьма, уныние, приступы всех искушений сразу. Зачем так страдать ?» [1153].

Мы видели, что Клодина Муан, вероятнее всего, уже достигла преобразующего союза, когда начались для неё испытания Мистической ночью. Следует отметить слабое пробуждение страстей, тем более знаменательное, что, казалось, её очищение уже закончено. За несколько лет до случившегося она видела, как она погружается в кровь Христову и омывается ею. И вот она говорит: « … мне дано было понять, что привязанность к страстям была с меня снята » [1154]. Но она получила объяснение, хотя и частичное, но очень ценное для нас, этой странности: « Господь наш… просветил меня однажды и позволил мне понять, что это потому, что Он попускает, чтобы я испытывала наклонности природы и те привязанности к земным вещам, которые у неё есть » [1155]. Мы обнаруживаем здесь в точности то же объяснение и даже те же выражения, которые так широко использовали греческие, латинские или восточные отцы Церкви в отношении Христа.

Мы могли бы привести здесь слова многих других авторов, свидетельствующих о постоянстве разнообразных и сильных искушений или о возврате к ним до самого конца жизни очень добродетельных людей, которые, несмотря на это, были полны Богом. Но эти тексты в большинстве своём вывели бы нас на путь поиска смысла этих испытаний; поэтому мы рассмотрим их позже, в своё время.

Связь между испытаниями мистиков и испытаниями Христа

Эта связь становится почти очевидной, если рассмотреть физические страдания стигматиков. Но мы уже говорили об этом. Отметим, всё же, что в некоторых случаях, иногда по настойчивым молитвам жертвы, раны закрываются, тогда как боль всё равно остаётся. В других случаях, в самом начале, есть только боль, а ран не заметно. Случаи, зафиксированные недавно, происходили гораздо чаще, чем принято думать. Мари-Жюли Жаэни, как и Анна-Мария Гоэбель умерли только в 1941 году; Берта Пети — в 1943; сестра Ивонна любимая от Иисуса — в 1951; Александрина Мария да Коста — в 1955; сестра Елена Аэло — в 1961; Тереза Нойман — в 1962; Барбара Брютш — в 1966; Адриена фон Шпейр — в 1967; отец Пио — в 1968; Тереза Муско — в 1976 и Мария Бордони — в 1978. Марта Робен умерла в 1981 году, Катаржина Сжимон — в 1986, а о. Рене Лаурентен упоминал не менее чем о десяти живых стигматиках в мире [1156].

Как мы уже говорили, это внешнее проявление, важное как знамение таинства, которое совершается в этих жизнях, не является необходимым для самого этого таинства. Восточным церквям известен тип святых, именуемых обычно по-французски «страждущие», но лучше было бы перевести с русского как «страстотерпцы». Это святые, которые перенесли драму своей смерти как невинные покорные жертвы, как Христос, и встречали смерть, черпая мужество в смерти Христа [1157]. Всякое страдание, если нам будет угодно, может быть прожито как воспоминание об уникальных Страстях.

Христос объявил сестре Консолате Бетроне (1903-1946): « Я не дам тебе стигматов, таких, как у покровителя твоего св. Франциска, но передам тебе все тревоги Моего сердца и души Моей . [1158]» И далее : « Сегодня утром Я, распятый, сойду в тебя и распну тебя [1159] … Мои страдания станут твоими страданиями, моя тоска станет твоей тоской, моя смертная мука станет твоей мукой: всё произойдёт в сердце твоём [1160]».

Отец Урс фон Бальтазар сообщает нам по поводу Адриенны фон Шпейр (1902-1967), что, когда она переживала Страсти Христовы, « речь шла не столько о том, чтобы пережить исторические события страстей в Иерусалиме, сколько о том, чтобы испытать состояние души Иисуса, во всей полноте и невообразимом разнообразии. Это было похоже на прорисовку географических карт страданий, карт, которые до сих пор имели слишком много белых пятен и неисследованных областей [1161]…».

Святой Хуан де ла Крус недвусмысленно признавал эту связь между душевными страданиями мистиков и покинутостью Христа на кресте [1162].

Именно так понимала это настоятельница Магдалина от Святого Иосифа « Господь дал мне понять, что поместил меня в то же состояние, в котором пребывал и Он, когда принёс себя в жертву… Мне кажется, что моя душа стала соучастницей той жертвы, которую душа Иисуса принесла Богу, и я поняла, что … Он передаёт мне своё смирение, произнеся “ Fiat voluntas tua” [1163]».

Екатерина от Иисуса сходным образом видит себя причастной к страданиям Христа; её биограф прибавляет, что « на ней была печать той особой покинутости Господом предвечным, которую Христос нёс на кресте, зовя : « Отче, Отче …» [1164]. То же замечание находим у сестры Марии-Марты Шамбон [1165]. А сестра Фаустина слышит, как Христос говорит ей: « Разрушь себя в Страстях моих, раздели одиночество моего Гефсиманского борения… И тогда я передам тебе мою смертную тоску [1166]».

Заключительные замечания

Ознакомившись со всеми свидетельствами о переживаниях мистических опытов, мы обнаружили двойственность воздействия, когда Господь даёт пережить Себя как отсутствующего (осмелимся так сказать) и при этом продолжает поддерживать своим действенным присутствием тело, душу и волю того, кого подвергает испытанию. Иногда сами мистики смутно ощущали, что та же схема присутствует и в Христе. Сразу вспоминается, например, свидетельство Анны Екатерины Эммерих о её видениях Страстей Христовых. «Я почувствовала, что Иисус, отдаваясь мукам Страстей, которые вот-вот должны были начаться, как бы возвращает свою божественную природу в лоно Святой Троицы [1167]» и далее: «Наш божественный Спаситель попустил, чтобы в Нём господствовала его святая человечность, и он пожелал пострадать вплоть до искушения, которому подвергаются люди…. Божественная природа Иисуса позволила врагу искушать Его человеческую природу [1168]…».

Мы видим здесь ясно схему, на этот раз напрямую приложенную к Христу, схему, развившуюся в русле великой богословской традиции: существует «разъединение», то есть некое разъединение с единством, понимаемым как предшествующая стадия. Но это отключение не полное: речь идёт о контролируемом господстве Христа в Его божественной природе. Боссюэ в проповеди о Страстях (1660 год) говорит о том же: « Для этого нужно было, чтобы божественная природа Иисуса Христа как бы сложилась в саму себя; или же, чтобы она обнаруживала своё присутствие только в части души …». Тот же механизм находим у кардинала Ньюмэна: душа Христа « по Его желанию лишалась света Божественного присутствия… Он отказался от этого главного утешения, силой которого он жил, и это произошло не частично, но полностью [1169]».