Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

После открытий в области психоанализа мы готовы признать, что внутри нас есть некая сложная структура, но она представляется скорее в виде слоёв, пластов, а не в виде зон. Такая схема успешно позволяет понять, как внутри одного и того же сознания возможно существование противоречивых психологических состояний, которые следуют друг за другом в зависимости от слоёв подсознания, которые выходят в сознание. Но такие состояния не являются одновременно. Однако другой подход — в области нейрофизиологии мозга — всё более убедительно приводит нас к выводу, что сознание самих себя, которое есть у нас в каждый момент, происходит, в действительности, с помощью значительного числа стимулов, каждый из которых имеет некую аффективную нагрузку. Откуда каждое мгновение возникает неустойчивое равновесие между значительным количеством сигналов и их разнообразной произвольной, даже противоречивой, интерпретацией, которую мы воспринимаем весьма несовершенным образом.

Один из случаев особенно нам интересен, поскольку его структура аналогична занимающей нас проблеме. Внимание! Речь не идёт об одной и той же проблеме. Соответственно вопрос не в том, чтобы требовать от науки подтверждения богословской конструкции. Но, тем не менее, нам кажется, что просто аналогии ситуаций, в которых оказываются обе проблемы, достаточно, чтобы навести на мысль о том, что богословское решение, предложенное нами, несмотря на все его сложности, вполне возможно, не является таким уж неправдоподобным, как это кажется при первом приближении.

Речь идёт о расщеплении мозга, то есть о мозге, два полушария которого оказываются разъединены из-за рассечения — вследствие травмы или хирургического вмешательства — мозолистого тела и, следовательно, других сращений. Сразу видно, в чём есть сходство и в чём есть различие. Проблема наша совсем в другом, ведь богословская проблема заключается в отношениях между не просто разными природами, но между природами полностью различными: человеческой природой и божественной природой. А медицинская проблема касается отношений между подобными элементами одной природы, составляющими единство.

Итак, необычным в явлении расщепления мозга является не столько то, что информация перестаёт поступать из одной части мозга в другую, сколько тот факт, что пациент с подобной операцией совершенно не замечает этого.

Отныне его левое полушарие не имеет представления о том, что видит его правое полушарие и наоборот. И вместо того, чтобы испытывать страдания, пациент этого даже не замечает. В лабораторных условиях была проведена целая серия очень специальных тестов для того, чтобы с уверенностью можно было говорить о данном феномене и его последствиях. Наше поле зрения всегда разделено на два таким образом, что видимое нами слева от точки фиксации напрямую воспринимается только нашим правым полушарием и наоборот. Каждое из полушарий мозга воспринимает, таким образом, только половину поля зрения. А, как известно, у правшей, центр речи находится в левом полушарии. И если у пациента два полушария разъединены, то при восприятии света правым полушарием, пациент, если его спросить, ответит, что он ничего не видел. Но если он может вместо ответа сделать знак рукой, в этом случае ответ будет правильным, при условии, что использоваться будет рука, соответствующая данному полушарию. Здесь мы имеем два относительно автономных центра: центр восприятия и центр принятия решения; эти центры способны запоминать и вспоминать один независимо от другого.

Но всё усложняется и приближается к нашей богословской проблеме, поскольку ситуация со слухом совсем другая. Каждое полушарие воспринимает всё слуховое поле, хотя ухо, противоположное полушарию, всё-таки является доминирующим.

Схожим образом, каждое полушарие сообщается с членами или частями туловища, расположенными на противоположной от него стороне. Но каждое полушарие сообщается с головой и шеей в целом. Следовательно, снова мы видим автономию или взаимосвязь двух полушарий в зависимости от конкретных зон.

Представляется также, что существует множество других возможных путей сообщения между двумя полушариями, но они являются диффузными или, обычно, невостребованными.

Наконец, поскольку каждое полушарие специализируется в различных областях, вероятно, что, в зависимости от условий, мы чаще пользуемся возможностями одного или другого полушария, но также может быть, что иногда внутри нас возникают конфликты между устремлениями наших двух полушарий [1195].

В качестве примера отметим кратко один только случай, являющийся особенно ярким в свете занимающей нас проблемы. Некая женщина была госпитализирована по поводу головных болей, рвоты и внезапного помрачения ума . В первый день у неё были нарушения речи и лёгкий паралич. Но в скором времени всё вернулось в норму: речь, почерк, память, устный счёт, ориентирование во времени и пространстве, двигательные функции. Тем не менее, анализы показали, что мозолистое тело, посредством которого сообщаются оба полушария, отчасти разрушено. Увидев свою собственную фотографию, эта женщина несколько раз воскликнула: « Ну, да! Я хорошо её знаю… Но… это же жена моего мужа! Но… это же я! Это я ! [1196]».

Для уточнения нашей мысли может оказаться полезным сопоставить изложенные нами богословские представления с этими ересями, не вдаваясь в подробности разногласий. Следуя логике вещей, нам кажется естественным считать объединение энергий и воли Христа объединением его двух природ. Иначе говоря, так называемую «неохалкидонскую» схему следует применять к его энергиям и его воле. Следует тогда утверждать, что для целостности веры необходимо признать, что Христос, вочеловечившийся Сын Божий, имеет одновременно одну единственную энергию и две различных энергии, одну единственную волю и две различные воли.

Заметим, что такая формулировка, которая, как нам кажется, естественным образом вытекает из определения собора 553 года о двух природах Христа, ещё весьма далека от чистых и простых моноэнергизма и монофелитства. Такая формулировка, однако, так же, как в случае двух природ Христа, не может быть выхвачена из всей совокупности богословских представлений, которые породили её, и при этом не быть искажённой.

«Разъединению» природ должно соответствовать « разъединение » энергий и воль. Это равновесие в силу внутреннего противоречия неохалкидонской формулировки, может вполне быть применено только к конечному состоянию Христа в славе. Ещё святой Максим Исповедник говорит нам, что в этом конечном состоянии энергия нашей человеческой природы, не разрушаясь, сводится к столь пассивной роли, столь исключительно воспринимающей роли, что можно сказать, что в нас есть только божественная энергия, которая становится и нашей тоже [1197]. И если святой Максим отказывается признать « единственную энергию » во Христе, то это, как нам кажется, относится исключительно к Христу в его земной жизни, до Воскресения, как мы, впрочем, пытались это показать ранее [1198].