Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

Увы! следует ещё раз признать, что богословие Искупления, которое мы вывели из учения Отцов церкви, не было в достаточной мере развитым и ясно выраженным.

Кроме того, оно никогда не было предметом соборного утверждения. Поэтому в период великого упадка русской церкви, митрополит Филарет, выдающийся митрополит Московский, в 1823 году ввёл в свой « Катехизис » термины и категории « бесконечного милосердия » и « совершенного удовлетворения правосудию Божию ». Этот катехизис множество раз переиздавался. Но уже и до него эта западная юридическая система была полностью усвоена Феофаном Прокоповичем (1681-1736), основателем Киевской богословской школы. Об этом нам сообщает аббат Николай Ладомерский [1402]. Вместе с этим тот же автор сообщает нам, что с 1864 и 1889 есть свидетельства других православных богословов, выступавших против этих схоластических категорий, и что с тех пор эта реакция вроде бы только усиливается [1403].

Но давайте вернёмся к нашему исследованию отцов церкви. Другие авторы, пусть и менее цельные, могли бы также нам пригодиться. И хотя этот синтез в их писаниях никогда не является ясно выраженным, может быть, в силу того, что это уже было изложено другими, всё равно кажется, что он подразумевается в их языке. Так, характерна та манера, в которой святой Исаак Ниневейский говорит о необходимости искушений и их роли в духовном развитии. Так и святой Феодор Студит, наученный жестокими преследованиями, в конце концов понимает, по словам отца И.Хаусхера, что « постоянство верующих можно объяснить только присутствием Христа, Который борется и страдает в каждом из них [1404]». Разница в расстановке акцентов может сильно ощущаться в зависимости от обстоятельств и темпераментов. Но эта разница не свидетельствует о разных богословских концепциях. Тот же Феодор Студит, заботясь об воспитании монахов в подражании Христу, существенно преувеличивает мощь нашей воли [1405]. Святой Григорий из Нарека, тоже монах (умер около 1010 года), наоборот, чувствует себя настолько глубоким грешником, что он, кажется, только от одного Бога и может ждать спасения. Но в этом случае мы снова постоянно обнаруживаем образ Христа, Лекаря наших душ и тел [1406]. То же самое у святого Нерсеса Шнорали [1407].

В дальнейшем предание, не подвергая сомнению все элементы богословия Искупления, сосредоточенные на действии Христа в нас, занимается больше разъяснением механизма нашего личного соответствия тому динамизму, который имеется в нас. Это долгое размышление, которое начинается таинственным сотрудничеством Святого Духа с нашей свободой. Именами святого Симеона Нового Богослова и Никеты Стефата отмечено начало этого нового развития [1408].

Христос « повторяет » всю человеческую природу в Своём теле и душе. Он восстанавливает в себе целостность рода человеческого и обожествляет его, соединяя с самим Богом. Кроме этого, он готовит, делает возможным личное « обращение » каждого из нас, вводя в нашу общую природу встречный динамизм, направленный к Богу.

Святой Дух обращён скорее к личности, он помогает каждому из нас в своей собственной, уникальной и неповторимой манере подражать динамизму Любви, внесённой Христом в нашу общую природу. Работа Святого Духа в том, чтобы в каждое мгновение вместе с нами снова открывать Божественную Любовь в жизни и в сердце человеческом. Так, как говорил Владимир Лосский « действие Христа объединяет, действие Святого Духа разнообразит [1409]».

Но здесь следовало бы открыть другую обширную главу истории нашего спасения. Следовало бы провести долгое исследование, хотя, возможно, каким бы важным ни был этот вопрос, по нему невозможно было бы сказать что-то существенное с богословской точки зрения. Скорее это дело духовных учителей сказать нам, как различить зов Святого Духа и как прилежно покориться ему, и не следует богословам зондировать непроницаемую тайну.

Мы не могли не упомянуть об этом аспекте нашего Искупления, и если мы не исследуем его здесь, это не значит, что он менее важен по сравнению с аспектами, уже изложенными нами. Просто мы ещё в меньшей степени чувствуем себя способными это сделать.

Следует кратко вспомнить, о чём мы говорили, когда приступали к изучению их свидетельств по поводу сложного и тонкого переплетения присутствующего в теле и душе могущества славы и любви Божьей и, несмотря на это, одновременного переживания страдания и самого полного мрака.

В дальнейшем, как и раньше, нас интересует их личный опыт в большей степени, чем их усилия дать ему свою богословскую оценку. Но здесь у нас есть ещё одно крайне важное соображение. Мы люди западной культуры, а на Западе богословы редко бывают мистиками, а мистики — богословами. Обычно наши мистики, объясняя свой опыт с богословской точки зрения, только повторяют термины и категории господствующего богословия своей эпохи. Соответственно кажется, что они без устали и в массовом масштабе подтверждают западное богословие с его справедливым Богом, неумолимо преследующим грешника до тех пор, пока не добьётся исправления малейшего из наших прегрешений. Более того, Его Помилование может произойти, если Он примет замену жертвы, поэтому некоторые души, более щедрые — начиная с души Сына Божьего — могут заплатить за других, у которых на это никогда не стало бы сил.

Невозможно скрыть эту трудность. Все, кто знаком с нашей западной литературой мистиков, всё время наталкиваются на эти « жертвы любви », предлагающие себя Суду Божью, желающие заплатить вместо грешников и таким образом получить для них спасение. Часто, впрочем, сам Христос или Святая Дева Мария, побуждают их принять эту миссию, открывая им своё мучительное желание спасти губящие себя души, но в то же время сообщают, что они не могут достичь этого без героического сотрудничества души, избранной для такого искупления. Напрасно было бы увеличивать количество цитат. Подобным текстам нет числа. Приведём только два примера, взяв их наугад.

Сестра Мария-Марта Шамбон молилась как обычно, возможно, ночью. На ней были орудия покаяния, а может быть, она получила уже свой железный венец с острыми шипами. Она молилась в том числе за сестёр своего монастыря, удерживаемых в Чистилище. Тогда Святая Дева Мария приободрила её: «… Я страдаю, видя их в этом огне! … Я Царица и Я хочу, чтобы эти души царили вместе со Мной! Несмотря на всю нашу власть, моего сына и мою, мы не можем их освободить: они должны искупить вину. — Но вы можете так легко принести им облегчение и открыть им путь на Небо, понеся за них Святые Раны Богу Отцу [1410] 1».