Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

Технически интерпретация о. Фёйэ терпима, сносна, как мы видим каждый раз, когда слово «тело» применимо к Церкви, слово странное, служащее термином и позволяющее рассматривать христиан как единое целое. Но трудность остаётся для текстов святого Павла, где слово «тело» применимо непосредственно к христианам. Во многих местах метафора жены или невесты кажется странной для контекста.

Но есть нечто более серьёзное, о. Фёйэ признаёт это [294] Op. cit., с. 222. , мысль святого Павла движется в обратном направлении.

В Послании к Ефесянам [295] Послание к Ефесянам, V, 22-23. он не освещает тайны союза Христа и его Церкви, сравнивая его с брачным союзом. Наоборот: желая дать нам христианский смысл брака, который соединяет двух врачующихся в одну плоть, он относит его к ещё большей тайне: к тайне соединения Христа и его Церкви. « Тайна сия велика ; — восклицает он, но тут же уточняет, — я говорю по отношению ко Христу и к Церкви » [296] Послание к Ефесянам, V, 32. . Это истинное переосмысление Книги Бытия [297] II, 21-24. в связи с совершенно новой и необычной Тайной, которая предложена святым Павлом [298] Ср. православная теология брачного союза в Sacrement de l’amour Павла Евдокимова (собрание «Théophanie Descelée de Brouwer, 1980. . Но не наоборот! Хорошо освещать Новый Завет через Ветхий, но не надо его туда возвращать.

Различие человек/природа

Вернёмся к нашему затруднению. Речь идёт о согласовании двух рядов текстов, одни из которых выражают полную тождественность между Христом и христианами, в то время как другие чётко указывают на различие между ними. Но в этом есть большее, чем трудности литературные или толковательные, поскольку очевидно, что как бы ни был тесен союз между Христом и христианами, последние ни в коем случае не могут просто раствориться во Христе.

Как нам кажется, Гусенс предложил интересный путь [299] Op. cit., с. 73-75. : в отождествляющих текстах он видит выражение имманентности, а в текстах, где выявляется различие — выражение трансцендентности. Однако он признаёт сам, что «каждый из этих образов передаёт одновременно обе идеи имманентности и трансцендентности; различие только в выразительности» [300] Op. cit., с. 74. .

О. Бенуа пошёл, как нам кажется, дальше, но не до конца своей интуиции. Комментируя тексты, в которых святой Павел уточняет, что «это Тело Христа» есть Церковь, он пишет: « Обозначая его «церковью», он подчёркивает коллективное существование этой группы спасённых как организованного и единого общества, как живой личности, которая отличается от собственноХриста, в целом живя только Им. Было бы слишком говорить о её независимости, так как всё её существоисходит от Христа » [301] Op. cit., с. 127. .

Мы подчеркнули слова, которые кажутся нам значимыми. У нас нет времени детально изучать тексты святого Павла, но нам кажется, что если вспомнить о тайне Троицы, модели и прототипе всех союзов, мы найдём одновременно и абсолютную идентичность в существеи соблюдение различия личностей. Это механизм «единосущия». Когда святой Павел хочет выразить это «единосущие» между нашими телами и телом Христа, не располагая таким техническим термином, который возникнет гораздо позже, он говорит, что мы «тело Христа», употребляя слово «тело» совершенно необычным для античного мира способом. Но это «единосущие» наших тел с телом Христа и между ними не уничтожает и даже не уменьшает различия между личностями, поскольку личности не являются существами, как наши тела. Святой Павел ничего этого не разъясняет по-философски, но когда он хочет объяснить наши личные отношения между собой или с Христом, то прибегает к хорошо известному в античном мире иносказанию и говорит, что мы члены одного и того же тела, голова которого — Христос. Иногда апостол Павел выражает один из этих аспектов, ссылаясь на другой, что не облегчает интерпретацию деталей.

«Мифическая» категория пространства и времени»

Надо признать, что мы оказываемся перед удивительным определением. Моё тело отличается от тела Христа! Есть мужчины и женщины, блондины и брюнеты, большие и маленькие, слепые и хромые. Христос не был таким; не был ими всеми одновременно. Однако, если мы следуем за подсказанным нам Монсеньором Серфо сравнением с евхаристией, мы признаем, что нам уже встречалась подобная ситуация: после освящения вино остаётся жидким, хлеб — твёрдым; одна просфора несёт знак креста, другая — рыбы. В реальности, доступной нашим чувствам, ничто не изменилось. А также одна просфора может разложиться в моём желудке, в то время как другая остаётся нетронутой в дарохранительнице. Мы верим вместе со всей Церковью, что на уровне реальности, доступной только вере, это вино и эти просфоры — это тело Христа. При этом просфоры не перестали быть тем, что все называют хлебом, а вино не перестало быть тем, что все называют вином. Таким же образом наши тела могут оставаться нашими телами, такими, какими они есть, с их индивидуальными признаками и их собственной историей, будучи в то же самое время телом Христа.

Но надо идти дальше. Мы видели, что реальное евхаристическое присутствие выражалось в том, что все освящённые просфоры (как и освящённое вино), несмотря на их противопоставление в пространстве на чувственном уровне реальности по отношению к другому уровню той же реальности, то есть уровню веры, совпадали. Это можно ещё выразить, говоря, что славное тело Христа превосходит время и пространство и может реально и целиком присутствовать в одно и то же время в различных местах. Это всё тот же «механизм», заключающий в себе наше воплощение во Христе.

Так же понимает это Варнах [302] Op. cit., с. 11. . Церковь, пишет он , « этотело Христа », « to sôma autom » в самом реальноми конкретномсмысле: « она — тело Христа, испытавшее смерть на кресте и воскрешение, и преображение духом; это тело самим фактом одухотворения достигло такого модуса бытия, который превосходит пространство и время, что даёт ему объём и полноту, необходимые для включения в него всех верных, чтобы они могли лично участвовать в общности жизни с Христом ».

Любопытно и знаменательно увидеть, насколько очень далёкий от этой мистической концепции Швейцер приближается к ней, не желая этого. Ему кажется, что выражение «тело Христа» для обозначения отношения христиан к Христу происходит от роли Патриархов или предков племён, начиная с самого Адама. Имя предка может обозначать всё племя, поскольку всё оно определялось судьбоносно действиями этого предка. Итак ясно, настаивает Швейцер, « что Павел не интересуется физической или метафизической субстанцией, могущей соединить Спасителя со спасёнными, но тем фактом, что действие Бога во Христе достигает верующих. Именно это, а не единосущие, осуществляет связь сквозь время (uberdreckt die Zeit). Через концепцию тела Христа провозглашается пространственно та же истина, выраженная, впрочем, и во времени, что вся жизнь сообщества определена историческим действием Бога в Иисусе… Это тело креста, пока оно сохраняет свою действенность, тело вдохновлённого Христа; своим включением в это тело община становится телом Христа » [303] Op. cit., с. 1070. . Затем он возвращается к той же мысли: « Формула тела Христа заменяет категорию времени на категорию пространства » [304] Op. cit., с. 1072. .