Зинаида Каткова - Где ты, счастье мое?

— Дорога смелость, да надобно и умение, — заметил Доронин.

— Именно, — кивнул председатель.

Поднялся невообразимый шум, кто что говорит — не поймешь. Доронин навел тишину и предоставил слово председателю колхоза «Чевер нур».

Старый хлебороб резко повернулся к президиуму.

— Вот вы, товарищ Бикмурзин, с этой высокой трибуны пели хвалу нашему деду Савлию. Деда Савлия похвалить не грех — шестьдесят лет стукнуло, а без дела не сидит. Таких дедов у нас в колхозе немало. Вся надежда на них да на женщин. Только они, прямо скажу, теперешний наш колхоз не подымут — силенок не хватит. Дед Савлий на одной лошаденке шесть гектаров вспахал. «Вот это работа!» — радуется товарищ Бикмурзин. А остальные три тыщи гектаров с гаком кто вспашет? А?

— Мы вспашем! МТС!

— Вы?! Эм-тэ-эс? Интересно. Очень даже интересно получается, товарищи. А не сам ли ты говорил: на эм-тэ-эс не надейтесь, ручной труд применяйте. Говорил?

— Говорил. И еще раз скажу…

— Этак что же, может, как в войну, лопатами землю копать станем, а?

Директор МТС заерзал на стуле, зачем-то стал шарить по карманам.

— Отвечайте, товарищ Бикмурзин, вопрос задан по существу, — напомнил Доронин.

— Он уже ответил!

— Погоди, подумает!

— Что-то долго думает!

— Не видишь, бумажку ищет!

Бахманов был ошеломлен. Никогда, ни на совещаниях, ни на Советах МТС он не слышал ничего подобного. Откуда у людей такая смелость, даже озлобленность? И почему молчат в президиуме? А главное, чему усмехается Доронин? Впрочем, ведь и сам, Бахманов, никогда не кидал такие реплики, как сегодня. Значит, не у него одного накипело на душе.

— Вы неправильно меня поняли, — откашлявшись, заговорил Бикмурзин. — Я сказал: и тракторами, и лошадьми. О лопатах и речи не было.

— Ладно, — как-то радостно согласился председатель. — Значит, лошадками. А где их взять, лошадок-то, на этакую площадь?

— Это уж ваша забота, где взять. МТС тяглом не располагает.

— Смотри-ка, ловко вывернулся! — Тише!

— Ладно, это наше дело, — снова согласился председатель. — А только не мешало бы и тебе, товарищ Бикмурзин, знать, сколько у нас этих самых лошадок и какие они. Взял бы карандашик да подсчитал, глядишь, картина прояснится.

— А вы учитываете, сколько у нас тракторов и какие они?

— А как же! Вот ты давеча не ответил на мой вопрос, постыдился, видать. Так я тебе скажу, слушай. За прошедшие девять месяцев у вас семьдесят тракторов простояло пятьдесят смен. Это только тракторы! А сколько простояло комбайнов, сеялок? То уж ты сам скажи. Бот почему, товарищи, мы каждый год запаздываем с полевыми работами. Вот почему земелька наша плохо родит, кое-как хватает на госпоставки да натуроплату МТС. Вот почему колхозники бегут на сторону. Вот почему…

— Может, заодно скажете, почему вы пьянствуете? — резко спросил Бикмурзин, склонившись к Доронину, добавил: — Он же и сейчас не трезвый.

— А потому и пьянствую, что душа горит! — стукнул себя по груди председатель. — Не гож — снимайте. А так работать… — он махнул рукой и пошел на свое место.

Бахманов сам не выступал, но ушел с Совета взбудораженный, как никогда раньше. «А здорово получилось», — удовлетворенно думал он. Если поначалу его поразила откровенность выступающих в прениях, то теперь он восхищался ими. И откуда что взялось, будто подменили людей. Те самые, что прежде выступали с самоотчетами и, как правило, заканчивали высокопарными заверениями: «добьемся», «выполним с честью», «приложим все силы», «мобилизуем массы», теперь обрушились с критикой на вышестоящее начальство, принялись выискивать свои и чужие недостатки. Бахманова радовало смутное ожидание каких-то больших перемен в работе, которая стала вдруг интересной, по-новому осмысленной. Радовало и сознание того, что любимая девушка здесь, поблизости, и это ничего, что первая встреча получилась не такой, какой он её видел в своих мечтах. Теперь уж Костя не оробеет, скажет девушке все, и тогда… Нет. это даже невозможно представить, что будет тогда. Скорее бы наступило завтра. Завтра!

На другой день Бахманова с утра вызвал директор. Он был не один, за приставным столиком сидел вчерашний светловолосый парень. Бахманов, будучи в самом благодушном настроении, весело поздоровался с директором, приветливо, как старому знакомому, кивнул парню в военном, тот сдержанно улыбнулся.

— Садись, — Бикмурзин жестом указал на самый крайний стул, грузно откинулся на спинку своего массивного кресла, исподлобья хмуро уставился на механика.

С лица Бахманова слетела благодушная улыбка, скулы затвердели. Он покосился на ряд стульев вдоль стены и остался стоять, засунув обе руки в широкие карманы заляпанного мазутом комбинезона.

— Ты что, под свое начальство подкапываешься? — забыв, что они не одни, сердито выпалил директор. — Отвечай!

Бахманов тотчас смекнул, на что именно намекает директор. Его захлестнул гнев. Как? С утра принялся сводить счеты? Да еще при постороннем…

— Подрывное дело — не моя специальность. Так что вы можете быть абсолютно спокойны, — стараясь сдержаться. Костя говорил тише, чем обычно.

— Ты дурачком-то не прикидывайся! — Бикмурзин повысил голос. — Хочешь работать — работай, выполняй указания старших. А нет… Что ты вчера ляпнул на Совете? Кто тебя просил?

— А ты на меня не ори, — губы Бахманова побелели, цыганские глаза полыхнули огнем. — А то я с перепугу могу в обморок упасть.

«Военный» как-то по-новому, с интересом и удивлением. глянул на богатыря-механика, но тотчас отвел глаза, приняв безучастный вид. Бикмурзин, словно призывая его в свидетели, сказал

— Видали такого. Вот с какими кадрами приходится работать. Сверху нажимают: «Давай, давай!» А ты тут воюй со своим народом. Механик называется, правая рука директора. — Он сердито покосился на Бахманова, представил: — Наш главный инженер. Николай Семенович Пузырьков. Рекомендован на работу районным комитетом партии.

— Очень приятно, — Бахманов демонстративно вытер руки о замасленный комбинезон, выпрямился, прищелкнул каблуками. — Позвольте отрекомендоваться: механик Масканурской МТС Константин Ильич Бахманов. — Прищурившись, с издевкой добавил: — Между прочим, еще ни разу не судим. По если на меня будут орать, я ни за что не ручаюсь.

— Вы беспартийный? — зачем-то спросил Пузырьков.

— Ошибаетесь. В партию рекомендован самим товарищем директором МТС, принят в тысяча девятьсот…

— Брось паясничать! — оборвал Бикмурзин, помолчав, обратился к Пузырькову: — Работник он хороший, дело свое знает на зубок. Только иногда бывают заскоки… Ну зачем ты бухнул про эти проценты и виды работ? Кто тебя тянул за язык?