Элиз Вюрм - Красное платье

– Привет! – Улыбнулась ей Мэй.

– Палома приготовила для вас кофе «по-египетски», – Сказал ей Океанос. – Пробуйте кофе приготовленное по разным рецептам, ищите свой…

Он посмотрел на нее очень внимательно.

– Кофе как судьба – у каждого человека, свое!

Мэй села за стол.

– Когда ты вернешься со службы? – Спросила Сильвия, Океаноса. – Олдриджы спрашивали меня о твоей ложе в Ла Скала…

Странно он посмотрел на нее.

Этому мужчине что-то не понравилось.

– Передай им, что они могут воспользоваться любым, или почти любым, местом в театре, нужно только купить билеты.

Сильвия посмотрела на него с возмущением.

– Какой смысл владеть целой ложей в Ла Скала и не посещать ее?!

– Мэй, – Обратился к ней Океанос. – Эта ложа свадебный подарок моего отца, моей матери…

Его голос звучал сдержанно до вежливости.

– Леда страстно любит оперу. Я не знаю, когда ей захочется посетить свою ложу…

Усмешка на его алых губах.

– Им, так как отец всегда делает то, что она хочет.

– Вы не обязаны мне ничего объяснять. – Мягко сказала ему Мэй.

Океанос заглянул ей в глаза.

– Я не монстр, не скряга, я просто хочу… мира.

Ей захотелось спросить его, с кем? С отцом? С мужчиной, который любя и защищая свою женщину, конфликтует с сыном…

Она не стала ни о чем его спрашивать, она сказала ему:

– Я понимаю, синьор.

Он посмотрел на нее с легким удивлением, даже с растерянностью, мужчина в черном с красным.

Палома подала ей кофе, Венские булочки, и ежевичный конфитюр.

Океанос посмотрел на часы на своем правом запястье.

– Мне пора.

Он посмотрел на сына.

– Я люблю тебя. Пока меня нет, ты хозяин этого дома!

– Хорошо, папа!

Мальчик посмотрел на отца с обожанием.

Мэй поразил этот взгляд. Сильвия никогда не смотрела на нее так, и никогда не посмотрит!

– Мэй, – Вновь обратился к ней Океанос. – Палома будет дома до трех часов дня, потом она уедет танцевать со своим caballero…

Улыбка.

– Если вам что-то понадобится, спросите у Томазо. В четыре часа – в полпятого, придет Альба – это девушка, которая присматривает за домом когда меня нет.

Мэй поняла его, Альба присматривает за Томазо.

Она улыбнулась ему.

– Я запомню.

Через несколько часов Мэй заснула, она хотела немного полежать, но… Внизу, под окнами ее комнаты, был сад… Гипсофила, метельчатая «Bristol Fairy».

Океанос сказал ей, когда показывал ей ее комнату впервые «Гипсофила – любимый цветок моей матери. Есть легенда, которую кто-то, когда-то, связал с этим цветком… Одна женщина ждала своего любимого мужчину с войны, но ей сказали, что он погиб. Прошло время, она полюбила вновь, вышла замуж, родила дитя. Тот, кого она любила, и чью смерть пережила, вернулся… Гипсофилу называют еще и «Вечная тоска»!

Теплый летний ветер принес запах апельсинов, где-то плакал ребенок, море проливалось на берег.

Ей приснилось, что Океанос принес ей младенца, и ее грудь была тяжела от молока, а тело от желания!

Мэй шокировал этот сон! Она почувствовала все как наяву, запах малыша, тепло мужских рук и губ, и свое блаженство!

Оказалось, что плакала маленькая Алма – дочь Альбы, красивой юной испанки. Океанос Вентури окружает себя прекрасными женщинами!

Они легко познакомились, она и Альба, малышка Алма от знакомства воздержалась, так как ее мучили режущиеся зубки.

Альба с любовью и гордостью показала ей фотографию своего мужа, молодого полицейского.

– Синьор Вентури карабинер, – Сказала ей она. – А муж полицейский…

И Альба объяснила ей, чем одни отличаются от других.

Томазо принес ей планшет и конверт.

– Папа попросил меня передать это вам.

Он улыбнулся, и посмотрел на нее с симпатией.

– Он сказал мне, что это важно, и что я не должен забыть.

Мэй тоже почувствовала симпатию к Томазо.

– Спасибо!

– Пожалуйста!

Мальчик смущенно заулыбался.

Как Странно, – Подумала она. – Они роднее родных…

Мэй открыла конверт, письмо было написано от руки, очень красивым, размашистым, изящным почерком:

Добрый день, Мэй! (Или вечер?) Помните я говорил вам про «Призрак в доспехах»? Фильм на планшете. Посмотрите.

P. S. (Как и вы) я хочу сам себя понять. Никто кроме нас самих не сможет объяснить нам наше предназначение.

Мэй это поразило «Я хочу сам себя понять»… Он прав, Океан, все эти годы она хотела именно этого!

Она вспомнила «Личное»… Мишель Пфайффер – Эштон Кутчер. У Линды убили мужа, у Уолтера сестру. Они оба хотят чего-то… Жить и отмстить. Уолтер страдает из-за смерти сестры, даже его мать не страдает так, как он!

Когда Мэй смотрела этот фильм ее поразила мысль о том, что, да, даже родители Астона не переживали его смерть так, как она! Почему так? Почему его смерть не стала ударом для них, и стала для нее?!

Альба позвала их обедать.

Томазо немного устал – он сказал ей, что учится заочно, и ему приходится много читать.

– Ты любишь читать? – Спросила его Мэй.

– Да…

Вновь смущенная улыбка.

– Когда я не мог ходить, папа читал мне.

«Папа»… Он произносит это слово так тепло.

– Он читал мне «Моби Дик, или Белый кит»…

Альба подала ему «Феттучини с морепродуктами, чоризо и соусом пири-пири».

– «Бог да смилуется над тобой, старик, твои мысли породили новое существо внутри тебя; а тот, кого неотступные думы превращают в Прометея, вечно будет кормить стервятника кусками своего сердца; и стервятник его – то существо, которое он сам порождает»… – Процитировала Мэй.

Мальчик посмотрел на нее изумленно.

– Вы как папа!

Она засмеялась.

– Почему?

– Он тоже знает эту книгу наизусть!

Альба подала блюдо и ей:

– «Arroz com castanha de caju», – Сказала она. – «Рис с орехами кешью»…

– Это Бразильская кухня, – Сказал ей Томазо.

Папа обожает Бразилию, язык, кухню…

Он гордо улыбнулся.

Мэй очень удивилась.

– Ты говоришь по-португальски?

– И на бразильском варианте португальского языка.

Томазо принялся за «Феттучини…». Он не бравировал своими знаниями.

Мэй вспомнила «Я военный юрист и переводчик»… Она подумала, было бы странно, если бы малыш не был образован и эрудирован с таким папой!

Рядом с ними раздалось хриплое мяуканье.

– Пепел! – Заулыбался Томазо.