Элиз Вюрм - Красное платье

Сильвия посмотрела на Океаноса, на нее.

– Она старше тебя на десять лет…

– Я знаю. – Кивнул ей Океанос.

– Она любит моего отца!

– Я знаю!

И странно звучал его голос – в нем была сила и нежность.

Ночью Мэй поняла, что влюбилась в этого человека.

Она вспомнила «Я не ожидал, но я счастлив». Она тоже не ожидала, и счастлива!

Вечером они долго сидели в саду, она была растеряна, а он спокоен.

– Почему ты так спокоен?! – Спросила его она. – Мне страшно, а ты спокоен!

Он мягко заулыбался, мужчина с тигриными глазами.

– Мои чувства взаимны, о чем мне еще волноваться!?

Океанос заглянул ей в глаза.

– Спасибо, Мэй!

Она удивилась.

– За что?

– За то, что ты… честна.

Мэй почувствовала, что Океанос глубоко волевой человек.

– Ты не изворачиваешься! – Сказал ей он.

Мне это нравится. Очень нравится!

У нее защемило сердце. У нее всегда щемит сердце за тех, кому не помочь! Есть люди, которым не помочь – они испытали горе в одиночестве, они никогда не смогут ни забыть, ни простить!

– Самое главное, Мэй – для меня, что ты ко мне неравнодушна!

Как странно это прозвучало для нее. Она поняла, что он страдал, что он переживает из-за кого, о чем-то.

После завтрака Океанос пришел к ней.

– Мы едем в Рим.

Мэй посмотрела на него, он был… безумно красив, и, безумно молод!

– А что в Риме?

– Римляне!

Они улыбнулись друг другу.

– Собирайся, я жду тебя!

– Хорошо!

– «Il viaggio», – Сказал ей Океанос, уже В Риме. – «Путешествие»… любимый фильм моих родителей!

Мэй стало легче – вдали от… Сильвии, ей стало легче!

Она поняла, что Океанос почувствовал, что ей плохо. Это чувство… даже не плохо, а… Чувство вины? – Подумала Мэй. – Нет. Понимание! Все правильно!

– О чем этот фильм? – Спросила Мэй, Океаноса. – «Путешествие»…

– О Судьбе, – Сказал ей он. – Которая всегда возвращает человеку то, что он не смог взять.

– Или не захотел. – Сказала она.

Странно Океанос посмотрел на нее.

– Да, Мэй.

– И ты уверен? Что все возвращается…

Мэй смотрела на него – как долго ей не хотелось ни на кого смотреть!

– Я это знаю.

– Знаешь?

Он мягко улыбнулся.

– Когда я увидел тебя в аэропорту, я почувствовал, какая это ошибка, жениться по расчету!

Она удивилась, улыбнулась.

– Мы, люди, часто принимаем компромисс за…

– Доброту? – С усмешкой подсказал ей Океанос. – Но эта «доброта», мы понимаем ее только потом!

Мэй испытала странное чувство – он нравится ей, море-Океан, и с этим очень трудно бороться!

Внутренний голос спросил ее, зачем ты борешься?! И она ответила этому голосу, я привыкла быть свободной! Он рассмеялся над ней, ангел:

– А может, ты привыкла быть никому ненужной!?

Мэй улыбнулась, да, так было проще…

– Я решил жениться на Сильвии, потому, что думал, что это доброта, – Сказал ей Океанос.

Я думал, что это правильно. Для всех.

Она почувствовала, что он хочет, чтобы она поняла его. Возможно, он и сам хотел понять себя.

Мэй вспомнила «Умирающим издалека все кажется Богом». Да, это правда, живущим вблизи все кажется истиной! Потом, когда проходит время, мы начинаем осознавать. Или не начинаем… Большинство людей живет как во сне, большинство людей проживет свою жизнь даже не проснувшись, и что самое страшное, они этого даже не почувствуют, не поймут – им иногда тоскливо, они и сами не знают от чего.

– Жениться на Сильвии, означало бы не пожалеть ее, – Продолжил Океанос, закурив.

Отпустить ее, это значит…

– Быть человеком? – Поняла его она.

– Да.

Он посмотрел на нее, кивнул. Он, казалось, удивился.

– Ты тоже хотела … поступать правильно, а не так как нужно?

– А что такое правильно, Океанос? – Сказала ему Мэй, со вздохом. – У Элиз Вюрм я прочитала: «Нас рвут на части, те кого мы любим, и те, кому мы служим» 6!

Океанос усмехнулся, задумался.

– «Долог путь.

Сломанных веток цветы

Вспоминаю»!

– Я тоже вспоминаю! – Вновь поняла его она.

– Давай выпьем шампанского, – Вдруг сказал ей он. – Я так хочу шампанского, словно умираю!

Мэй улыбнулась, ей это понравилось «Я так хочу шампанского, словно умираю»…

Вкус к жизни, Подумала она. – Обостряется когда нам хочется жить или умереть… Это всегда так, жизнь и смерть, мы все усложняем, мы не живем, чтобы жить, и не умираем, чтобы отдохнуть!

Кинотеатр был маленьким и потрепанным, как морское судно, видавшее виды. Кресла были обтянуты красным бархатом, вытертым, но все еще красивым, как обноски разорившегося богача.

Океанос купил Martini Rose, сел рядом с ней положив ногу на ногу, и склонился к ней.

– Как странно, – Сказал ей он. – Фильм 1974 года, а история не стареет.

– Это самое прекрасное в человеческой памяти, – Сказала ему Мэй. – В ней те, кого мы любим прекрасны и вечны!

Океанос задумался.

– Я хочу показать тебе работы Бугро! Его Мадонна всегда в черном…

– В черном? – Удивилась она.

– Да…

Он открыл шампанское с громким хлопком.

– Она молода и прекрасна – черное, это символ печали, у нее свой терновый венок!

Мэй поразили его слова – мысль, о том, что мы все носим свой терновый венок в той или иной степени!

– Кришнамурти сказал, – Продолжил Океанос. – «Для того, чтобы понять скорбь или преодолеть ее, необходимо по-настоящему разобраться, что же происходит внутри»…

Он налил шампанское в пластиковые бокалы, которые были не лишены элегантности.

– У меня внутри непонимание…

Океанос предложил ей бокал.

– Почему… одни не могут дать, а другие взять.

– И все ущербны. – Поняла его Мэй.

Начался фильм.

– Да, – Согласился с ней он. – Каждый счастлив в своем заблуждении…

– В заблуждении о чем? – Спросила его она.

– Что и не нужно ничего отдавать, и брать!

Сицилия начало ХХ века… Адриана влюблена в Чезаре и надеется выйти за него замуж, но становится женой его брата… Ричард Бартон – Софи Лорен.

Мэй вспомнила «О чем этот фильм? «Путешествие»…

– О Судьбе, которая всегда возвращает человеку, то, что он не смог взять».

Да, – Подумала она. – Они оба не смогли, ни Чезаре, ни Адриана. Чезаре «благодаря» воле отца, а Адриана страху матери перед жизнью (будущим дочери)…

Всех можно понять, у всех свой долг…

Мэй вспомнила «Хлеб важнее, чем любовь».

Да, важнее!

Почему?

Потому, что так правильно!

Человек всегда должен делать то, что правильно, а не то, что он хочет!

Она вспомнила, как ей было тяжело от мысли, от чувства… из-за Сильвии, но… она понимает, что права.

Как она это понимает?

Ей спокойно, у нее нет чувства того, что она что-то отняла.

– Ich werde Dich lieben… – Сказал ей Океанос, в полутьме кинозала.

Мэй посмотрела на него.

– В репертуаре Марлен Дитрих есть такая песня… – Продолжал он, смотря на экран кинотеатра, горько и нежно. – «Я буду тебя любить»…