Элиз Вюрм - Красное платье

Ὠκεανός заглянул ей в глаза.

– Когда она стала монахиней, мне показалось, что она умерла.

Усмешка.

– seigi no teki ha betu no seigi da! 29

Мэй стало больно… От чего? От его жестокости – к себе. Она подумала, я тоже так жестока к себе? Я тоже не прощаю себя? Но за что? За что?!

Альбер Камю сказал «В конечном счете любить одного человека – значит убивать всех остальных»…

Да, – Подумала Мэй. – И себя.

Зазвучал Джаз.

– Знаешь о чем я попросил бы Бога, если бы мог?

Она удивилась.

– Не усложнять.

Океанос взял свой бокал с шампанским, отпил.

– Она сказала мне, что я не понимаю…

Улыбка, немного горькая.

– Как та девчонка, о которой ты говорила мне «Все же я не верю»…

Его желтые глаза вспыхнули.

– И все же я не понимаю!

Мэй тоже пила шампанское.

– Что ты не понимаешь, Океан?

– Как она могла… Как она может… отдать богу все!

Она выдохнула дым сигареты.

– Так же как другие отдают все смерти. Или жизни.

Он смутился, красивый мужчина сидящий за столом напротив нее.

Они выбрали «белую» обеденную – мебель цвета слоновой кости, хрусталь, свечи.

– Истина поставила меня на колени – мне больше никогда не будет легко!

– Ты ошибаешься, это пройдет.

– Этому есть имя, Мэй?!

– Есть. Тоска.

– Она мне не нужна! Я не люблю ее!

Мэй нежно улыбнулась ему.

– Ты как я – ты отпустил, но не понял!

– Что я не понял?

– Что все вечно! Она в твоей жизни, а ты в ее… Разве это может закончиться? Нет, дорогой, это не должно закончиться!

Она вспомнила «Наверное, из твоего окна открывается вид на океан?

– Иногда» 30…

Да, – Подумала Мэй. – Когда приходит ясность…

– Сколько бы мы не изгоняли их из своей души, жизни, они не уходят, и не уйдут!

– Perché 31?

– Потому, что, Океан, мы не перестаем любить их!

Странно он посмотрел на нее.

– Ты тоже не перестаешь?

– С годами моя любовь стала сильнее, но я понимаю… Во мне нет непонимания, Океанос!

Ὠκεανός удивился.

– Что же ты понимаешь, Мэй?

– Что, возможно, жизнь разлучила бы нас – если не смерть, то жизнь!

Он понял ее – Мэй увидела это в его глазах.

– Ты права – тебя и твоего любимого разлучила смерть, а меня и Дафну жизнь!

Она вспомнила, как Боно поет «Однажды началось

То, что никогда не закончится» 32…

Судьба. – Подумала Мэй.

Она подумала, как начинается Судьба?

Decoder в ее памяти… «Dreamwalker», «Transcendence»… Человек и Бездна. Люди и Тьма. Одиночество. Человек держит в руке фонарик и высматривает кого-то. Он знает кого он ищет?

Эрих Фромм сказал «Самозабвенное помешательство друг на друге – не доказательство силы любви, а лишь свидетельство безмерности предшествовавшего ей одиночества».

Это правда. Любовь одиноких самая преданная. И она была так верна Астону…

– Suffering Astrid… – Вновь сказал ей Океан. – «Lunar Dream Star Glitter»… – Эта музыка как осенний лес – в ней хочется остаться.

– Не оставайся, – Сказала ему Мэй. – Живи! Я бы хотела, чтобы ты жил!

Он посмотрел на нее с осенью в глазах.

– Я вдруг испугался смерти, Мэй!

Как странно это прозвучало для нее.

Ей показалось, что Океанос сказал ей «я люблю тебя!».

Она вспомнила «Сыновья матери моей разгневались на меня, поставили стеречь виноградники – моего собственного виноградника я не стерегла» 33.

Suffering Astrid…

– Я ни с кем так не боялся смерти, как боюсь с тобой! – Сказал ей Океан. – Я боюсь умереть – ты сказала мне «я его недолюбила», а я боюсь умереть не начав любить!

Поняла ли она его? Да, поняла! Она умерла недолюбив!

Мэй посмотрела на блюдо, которое приготовила Палома (им обоим) – «осетрина, жареная на решетке»… Пахло рыбой, солью, сладким красным перцем – жизнью!

Она вдруг начала чувствовать жизнь!

Мэй вспомнила, как Океанос и Томазо обнимали ее… Сколько в них было жизни! Да, они боятся умереть! А она не боялась, умирала… Мэй подумала, чего я не поняла? Что человек должен жить? Ни смотря на все свои трагедии, он должен жить!

Ей захотелось спросить Океаноса:

– Ты сказал мне, что убил двух человек. Как это случилось?

Странно он посмотрел на нее.

– Однажды двое монахов Дзен шли по грязной, размытой дождем дороге…

На берегу реки они увидели девушку: она не могла перейти бушующую реку.

Один из монахов взял ее на руки, и перенес через реку. А другой монах не разговаривал с ним до вечера, и вдруг возмущенно высказался: «Мы – монахи, нам не стоит подходить к женщинам, и прикасаться к ним!». Первый монах улыбнулся, и сказал ему: «Друг, я оставил девушку там, на другом берегу реки, а ты все еще несешь ее»…

Мэй удивилась и задумалась, ей понравилась эта история.

Океанос курил, смотрел на нее, слушал Suffering Astrid.

– Я был… не один, скажем так. Со мной были два человека, которых я считал друзьями, и которые позже отказали мне … в хорошем отношении. Мы праздновали, они пили шампанское, я был трезв – я был за рулем. Было темно, когда мы въехали на мост…

Он выдохнул дым сигареты.

– Как они оказались на мосту в три часа ночи???

Мужчина недоуменно пожал плечами.

– Молодожены, Мэй, это были молодожены. Она в белом и он в черном.

Он заглянул ей в глаза.

– Помню удар. Никогда не забуду этот удар! Мягкий и тяжелый!

Мэй поняла, почему Океан рассказал ей притчу о монахах дзен – он тоже носит с собой свое прошлое…

Она вспомнила, как спросила его «Everytime We Fall In Love»… о чем эта песня?

– О звездах что гаснут как солнца, и тебе кажется, что больше никогда не рассветет!

– Ты говоришь о своих женщинах?

Он улыбнулся, бог Океан, который живет один в своем дворце под водой словно в беспамятстве…

– Аль-Мухира ибн Ша‘бан рассказывал: «Никто не обманывал меня, кроме юноши из Сынов аль-Харита. Я упомянул женщину принадлежащую им на которой должен (был) жениться. Он сказал: «О Лидер! Нет для тебя ничего хорошего в ней». Я сказал: «Почему?». Юноша ответил: «Я видел как ее целовал мужчина». Так я отвернулся от нее. Затем этот юноша женился на этой женщине. Я упрекнул его и сказал: «Разве ты мне не сообщил, что видел мужчину, который целовал ее?!». Он ответил: «Да, я видел как ее отец целует ее»…

Он нежно сжал ее руку.

– Никогда, Мэй, никогда не верь тому, что ты не почувствовала сама!

В его голосе прозвучала нежность.

Мэй вспомнила, как Хулио Иглесиас пел «Te Voy A Contar Mi Vida»… Ее поразила благодарность звучавшая в его голосе.

Она вспомнила «Mal acostumada» эта песня… Жизни – я познал настоящую любовь только с тобой/ и я благодарю тебя/ за безумие нашей любви!

Это поразило ее «и я благодарю тебя/ за безумие нашей любви»…

– Тебе могут сказать, что … я влюблялся, – Сказал ей Океанос. – И это правда. Я как тот Дьявол что наклонился поднять с земли белое перышко – я тянулся к нему, тянулся!