Элиз Вюрм - Красное платье

Король Червей больно усмехнулся.

– Почему, Мэй… почему, из всех пустынь мы выбрали пустыню-Одиночество?!

Она подумала, да, почему?..

Мэй вспомнила… Дафну, – изящно очерченные брови, голубые глаза, пунцовые губы… С какой страстью она смотрела на Океаноса!

Она никогда не видела таких страстных женских глаз!

Дафна выбрала пустыню-Ад – неутоленную страсть!

Мэй вспомнила «Римский сатирик Петроний Арбитр отдавал концы с присущими ему роскошью и изяществом. Он собрал в своем дворце друзей, устроив банкет с музыкантами, поэтами и каруселью из шлюх, наслаждался изысканными явствами и винами, слушал гостей и сам декламировал стихи, возлежа на пиршественном ложе. Потом роздал прощальные подарки, выпорол напоследок рабов для порядку, прочитал пакостный памфлет про Нерона и вскрыл себе вены, довольный и пьяный, сведя последние счеты с опостылевшими эпохой и государем»… Она всегда восхищалась людьми способными не только страстно жить, но и страстно сдохнуть!..

Океанос включил музыку, зазвучал голос Хулио Иглесиаса.

– Te voy a contar mi vida 9… – сказал ей он. – Я расскажу тебе о моей жизни!

Океан закурил.

– Хулио поет: я еще не отчаялся, я еще жив!

Он посмотрел на нее.

– Любить, чтобы жить, жить, чтобы любить… Почти просто. Но не просто.

Мэй почувствовала боль…

– «Mal acostumada» 10, – Сказал ей мужчина сидящий рядом с ней. – «Lia» 11, а между безумием и отрезвлением «Everytime We Fall In Love» 12!

Это поразило ее «Между безумием и отрезвлением»… Она подумала, что там, Ὠκεανός 13, между … страстями человеческими?!

– I am fool to want you 14, – вдруг сказал ей он. – Ты слушала эту песню? Фрэнк поет: мы (люди) жаждем поцелуя Дьявола!

Мэй посмотрела на него. В кафе, в котором она работает часто звучит эта песня «Глупо желать (тебя) «… Она помнит эту песню лучше, чем себя. Есть вещи, которые … суть тебя? Боно поющий «Dirty day» 15… Все эти вечно одинокие… Неуспокоенные души… Сколько она видела таких, и сколько еще увидит?! Глубже страдают те, у кого есть все…

– Поцелуй меня, Дьявол! – Сказал Океанос.

Объясни мне, сын Истины!

Мэй вспомнила The Elijah «A Son: A Disease» 16 – «To Keep Her Safe» 17…

Ей захотелось сказать ему:

– Один ученый-богослов из Центральной Европы, попросил свою ученицу перечислить аргументы в пользу существования Бога; та перечисляет: исторический аргумент, онтологический и так далее. Однако она тут же добавляет: «Все же я не верю». Профессор злится, снова перечисляет все один за другим выводы; та пожимает плечами и продолжает упорствовать в своем неверии. Тогда теолог вскакивает, весь красный от веры, и кричит: «Сударыня, я даю вам мое честное слово, что Он существует!» 18…

Он задумался.

– «Дорогая, Эмили/ Будь со мной когда день умирает» 19…

Океан – бог Одиночества, смотрел на дорогу перед ними, смотрел.

– «Есть такие вещи во мне/ Я не хочу уснуть/ Израненным».

Мэй задели его слова.

Она вспомнила Bohren & Der Club Of Gore 20«Piano Nights» 21… Она тоже засыпала как в Аду – без сил, но не умирая! Рай это когда ты, уставая, умираешь, а Ад это когда ты не можешь умереть!

BOHREN & DER CLUB OF GORE…

Она читала: «Бог, который не может изменить прошлое, но в силах изменять образы прошлого, подменил образ смерти потерей сознания, и человек-тень вернулся в провинцию Энтре-Риос» 22…

Сейчас она подумала «Бог, который не может изменить прошлое, но в силах изменять образы прошлого»…

«Подменил образ смерти потерей сознания»…

Да, «A Son: A Disease»!

Боль!

Сын: Я принял решение! Ты будешь жить, узнав что такое жизнь! И ты не умрешь, вечеринка продолжится!

– Иногда мне кажется, что я знаю тебя, Мэй… – Сказал ей Океанос.

– А других не знал?

Он ответил ей не сразу, они ехали, ехали.

– Я никого не знаю кроме тебя, я даже себя не знаю!

Как странно это прозвучало для нее.

Мэй вспомнила, как Боно поет «The First time» 23… У меня есть возлюбленная и брат… «Возлюбленная»… именно это, не «любимая» даже… Боно поет о том, что у него есть… близкая женщина, которую он возлюбил как ближнюю свою. «Иногда мне кажется, что я знаю тебя»…

Она поняла Океаноса «Я никого не знаю кроме тебя, я даже себя не знаю»… Возможно, мы никого не знаем, кроме тех, кого мы полюбили, даже себя! Мы знаем их, и не знаем себя.

– Мэй… – Нежно сказал ей Океанос, и нашел ее руку. – Мэй! Как мне нравится твое имя… И ты нравишься!

Он посмотрел на нее, заглянул ей в глаза, улыбнулся.

– Безумно!

Океанос сжал ее руку.

– Так вот о Хулио… «Te voy a contar mi vida». Хулио поет «С Душой еще не отчаявшейся/ С еще горящими в ней желаниями/ Я расскажу тебе о моей жизни»!

Мэй посмотрела на Океаноса, он был так очаровательно молод… Да, именно это – очаровательно. С годами Мэй поняла, что все бесценно, даже смерть. И она так долго не могла быть ни с кем! Она утратила родную душу – не потеряла, утратила, потеря это то, что возможно вернуть, а утрата, то, что невозможно!

– Nós parámos o tempo/ Não sabemos morrer… 24 – Сказал Океанос. – Мы остановили время/ Мы не можем умереть.

Он отпустил ее руку, чтобы переключить передачу.

– Я люблю слушать Fado 25 – песни о saudade 26…

Океанос посмотрел на нее нежно, с веселой улыбкой.

– Саудади похожа на Солдада, но из бездны саудади возвращаются, а из бездны Солдада – нет.

– Саудади, – Спросила его Мэй. – Что это значит?

Он ответил ей не сразу.

– Представь, что ты больше не увидишь меня… никогда! Это и есть Саудади.

Когда они вернулись на виллу «Леда», их встретил Томазо.

– Папа, – Сказал он, Океаносу. – Папа!

Мужчина быстро подошел к мальчику, и обнял его, прижал к себе.

– Здравствуй, моё крыло!

Крыло… Мэй это понравилось. Ее поразила сила любви и нежности связывающая отца и сына! Ей стало больно, но эта боль… она из-за себя! Она вновь почувствовала, что не стала Человеком, Женщиной…

– Meu amor 27, – Сказал Океанос, обратившись к ней. – Не стой там одна, подойди к нам!

Мэй удивилась, и не удивилась, подошла, смущенная и счастливая.

Океанос обнял ее, как родную, а Томазо посмотрел на нее как на близкую.

Она вспомнила «У меня есть возлюбленная»… У нее тоже – две Души, с ними она как Анна сидящая в лодке с Отцом! 28

– Сын, я люблю эту женщину и хочу, чтобы ты знал об этом!

Океанос обнял их обоих.

– Мэй, если бы знала… Я нашел то, что искал! Я нашел тебя, Мэй! Я нашел!

– Suffering Astrid, – Сказал ей Океанос. – Ambient, Shoegaze, Drone…

Музыка звучащая рядом с ними…

Мэй удивилась.

– Чьи это стихи?

– Морио Таскэ.

Он курил и она.