Ирина Сотникова - Приглашение на бизнес-ланч

Я решил еще раз осмотреть свои владения, проверить, везде ли порядок. Вместо этого закрылся в офисе. Оставалось немного времени, хотелось подумать. Про намерение выпить антидепрессант я забыл – слишком сильным был мой страх.

Шло время. Я сидел в большом кресле за столом, смотрел на дверь своего офиса и ждал секьюрити – каждую минуту. Это ожидание было невыносимо, каждый нерв моего тела был напряжен, как натянутая струна. Совершенно некстати пришли мысли о том, что сам я за свою жизнь так и не испытал никаких сильных чувств, кроме эйфории от собственной славы. Я никогда не любил по-настоящему, ни к кому не был привязан. Истинная любовь в моей среде считалась дурным тоном, признаком распущенности чувств. Любые влечения объяснялись гормональными всплесками и при необходимости корректировались. Любить было не принято. С острой тоской я подумал о том, что ничего об этом не знал, гордился культивируемым хладнокровием, взращивал в себе легкое презрение к чувствам привязанности. Но любовь существовала, несмотря ни на какие запреты – это я знал из отчетов своих сотрудников. И искренне жалел тех, кто имел неосторожность любить.

Я включил на экране последний доклад своего ассистента, бегло просмотрел первую страницу и, не понимая смысла написанного, свернул файл.

Рената Май сказала, что ждет официального приглашения. В этом ничего не было удивительного, так было принято по этикету. На бизнес-ланч приглашали заранее, если не хотели провести его в одиночестве. Это было святое время отдыха, и никто не имел права нарушать его границы. Представившись мне в ресторане, она нарушила этикет. Как и та рыжая веснушчатая девушка на Крымской набережной. В совпадения я не верил, но два одинаковых случая за короткий промежуток времени настораживали. Будто я сходу вступил в полосу непредсказуемых событий, где начал терять контроль над происходящим и впервые в жизни не знал, что случится в следующую минуту. Это было непривычно и страшно.

«Итак, предположим, что секьюрити не появятся. Где я встречу Ренату Май? Или она сама меня найдет? Нашла же она меня в торговом центре. Может, она приехала в составе делегации? Возможно». Я поймал себя на том, что это неправильные мысли – я, законодатель общепринятых правил, нарушил закон, не доложив об информаторе, с которым встречался Глеб, и теперь должен за это заплатить. Сейчас надо думать о том, что моя жизнь с минуты на минуту изменится. Не пострадает ли моя личность после коррекции? А, может, это все-таки был элементарный розыгрыш? Может, это Глеб решил вытащить меня из зоны комфорта? Но тогда этим объясняется многое – и его исчезновение, и рыжая девушка, и фраза про Ренаты о прошлом. В конце концов, ученый мог себе позволить исчезнуть на время, не объясняя причин, – я и сам стал подумывать о таком исчезновении. Возможно, сейчас откроется дверь, и Глеб – веселый, вечно лохматый, несуразный, – войдет в офис и, как всегда, спросит: «Привет, профессор, что нового?»

Послышались голоса, я вздрогнул. Бесшумно отъехала в сторону панель из матового пластика, гурьбой вошли сотрудники, за ними ректор. Я тяжело встал из-за стола, двинулся к ним навстречу. Ректор посторонился, кого-то пропуская, и я встретился взглядом с Ренатой Май. Она была хороша, невозмутима и приветливо-холодна. Ресницы ее чуть дрогнули, словно она подала мне знак.

Маленький седобородый ректор взял гостью за кончики пальцев, как истинный джентльмен старого поколения, и церемонно подвел ко мне.

– Друг мой, позвольте представить вам нашу знаменитую гостью. Рената Май, доктор социологии. Она приехала из Европы, – ректор ростом был меньше Ренаты на голову, круглый, как колобок, но с такой галантностью ухаживал за своей очаровательной спутницей, так светился счастьем, представляя ее, будто она была его первой женщиной, которую он встретил много лет спустя. – Камиль, вы не поверите, – ректор придвинулся к нему и заговорил почти шепотом, – но эта знаменитая дама когда-то училась в нашем университете!

Завороженный introduce-ритуалом, я слегка поклонился и сказал первое, что пришло в голову:

– Тогда, господин ректор, позвольте официально пригласить вашу спутницу на бизнес-ланч завтра.

Ректор слегка подпрыгнул и весело рассмеялся:

– Дорогой Камиль, я сам хотел попросить вас об этом! Я еще вчера с гордостью рассказывал госпоже Ренате о вас и вашей лаборатории. Вам определенно есть, что обсудить!

После этого ректор откланялся и убежал, забрав с собой часть свиты, а я повел Ренату в лабораторию, стал рассказывать ей о своих достижениях, успехах сотрудников, показывал оборудование, шутил. Но это все происходило как-то внешне, за пределами моих чувств, будто не я произносил слова, а кто-то другой. Чувства замерли. Потом произошел такой же официальный, почти японский farewell-ритуал с комплиментами и поклонами, и доктор Рената ушла, сопровождаемая теми, кому не терпелось показать ей другие лаборатории.

Я снова вернулся в офис. Секьюрити так и не появились.

В тот вечеря на банкет я не остался. Не было сил. Отказавшись от флайера, заботливо предложенного распорядителем, я заказал автомобиль – невыносимо захотелось почувствовать дорогу. В редкие моменты, когда было настроение уехать из Москвы подальше от людей, я брал машину и направлялся в сторону Архангельского, в старинную усадьбу, где сохранилась одна из редчайших библиотек с древними книгами.

Трасса была идеально ровной, я слышал шуршание покрышек и почти незаметную ровную работу двигателя, ладони чувствовали теплый удобный руль, это меня успокаивало. Возможно, это была моя последняя поездка в любимое место отдыха – я не знал, что мне приготовил завтрашний день. И наслаждался каждой клеточкой тела.

Раскаленный шар солнца начал падать в июньские леса. Куда-то далеко отодвинулись дурные мысли, рабочая суета, загадочная Рената. Все невероятные события последнего дня стали размытыми, как невнятный сон. Осталась только эта полупустая дорога, зеленые опушки, нарядные березовые рощи. И скорость, которую можно было почувствовать только за рулем машины. Наверное, я был слишком старомоден – последние пятьдесят лет машины стали выходить из употребления. По крайней мере, в мегасити, где на каждом свободном от зданий клочке земли были разбиты скверы, а на крышах – площадки для флайеров.

В Москве я жил не так давно, всего семь лет, но полюбил этот город и его окрестности всей душой. До этого была Швейцария, еще раньше Индия, Пакистан, Корея. Мир был открыт, языковых барьеров не существовало, каждый волен был выбирать себе любое место для работы и жизни. И все же, как ни странно, люди предпочитали жить там, где родились. Путешествовали по миру, в основном, ученые и бизнесмены. Француз по происхождению, я провел половину своей жизни в Париже и Барселоне, но давно мечтал изучать славянский менталитет, Москва мне такую возможность предоставила. Следующим городом обязательно будет Будапешт, но до этого пока далеко, в Москве мне было комфортно. Возможно, я здесь останусь. Хотя вряд ли в моем нынешнем положении можно мечтать о будущем.