Ирина Сотникова - Приглашение на бизнес-ланч

Да, люди на Земле жили предельно спокойно, но любопытство так и осталось одной из самых сильных человеческих эмоций, и его необходимо было удовлетворять постоянно. Мой ресурс закончился, я скоро не смогу быть эффективным и интересным. Меня забудут.

Я нервно смял бумажную салфетку – она нарушила совершенство сервировки стола. Тут же подкатился робот, и салфетка бесследно исчезла в его щупальцах.

Я покинул кафе и медленно побрел вдоль Москвы-реки. Люди вокруг были веселы, беззаботны, счастливы – как могут быть счастливы те, кто абсолютно уверен в завтрашнем дне. Я пытался проникнуться всеобщим настроением праздности, но не получалось – картинка казалась искусственной, будто меня поместили в голограмму. Я искренне позавидовал молодежи и туристам, сожалея о том, что давно не испытывал чувства такого всепоглощающего счастья, незамутненного деловыми целями. Неужели у меня наступила биологическая старость, несмотря на все достижения медицины? Может, у мозга действительно есть свой собственный ресурс блаженства, и умению радоваться отведено особое место где-то в далекой молодости, когда человек похож глупого на щенка, которого выпустили порезвиться на зеленой травке?

Остановившись у парапета, я стал смотреть на воду. До беззаботной радости мне было так же далеко, как до противоположного берега широкой реки, по которой сновали самоходные прогулочные лодки. Подумалось, что эмоции – это тоже физический орган, как мышцы и связки, их надо тренировать постоянно. Невозможно находиться в состоянии счастливого спокойствия из года в год. Человеку хотя бы иногда необходимо переживать периоды эмоциональных неудач, чтобы потом особенно остро чувствовать себя счастливыми. То счастье, в котором постоянно пребывали земляне, давно стало скудным – людей бережно, под руки, проводили через все мнимые опасности, не позволяя самостоятельно принимать решения. И я, профессор Камиль Алари, сделал для этого все возможное – именно для блага людей. И вот теперь, когда достигнут такой блестящий результат, я стал сомневаться. А правильный ли это был путь? И не заведет ли он нас всех в окончательный тупик?

Боковым зрением я отметил расположившуюся на лавочках группу студентов, они что-то оживленно обсуждали. Казалось, что в центре их дискуссии – мировая проблема, и решить ее надо было срочно. Я напряженно улыбнулся, почувствовав укол зависти. «До чего ты докатился, профессор, завидуешь студентам? А как же преимущества возраста, опыт, снисходительность к молодым? Симптомы выгорания налицо. Надо срочно что-то предпринимать, иначе тебя скоро отправят на принудительную коррекцию».

Внезапно среди студентов произошло какое-то движение, они замолчали, стали с любопытством поглядывать в мою сторону. «Узнали, надо уходить», – мысль была равнодушной, какой-то пустой. И… я не двинулся с места. Течение реки завораживало. Хотелось раствориться в нем, забыть о проблеме, стать таким же бессмысленным и текучим, как эта тяжелая вода.

Некрасивая крепенькая веснушчатая девчонка, отделившись от друзей, робко подошла и нарочито веселым голоском пригласила меня покататься на крытой экскурсионной лодке, но, увидев мой взгляд, испугалась и быстро ретировалась в свою компанию. Приглашение получилось скомканным, невежливым и предельно глупым. Странная девушка. Она поступила вопреки правилам. Интересно, какие у нее были мотивы так сделать? В другое время я обязательно бы изучил этот вызывающий поступок – у девушки явно были нарушения, ей требовалось срочное тестирование. Но только не в этот замечательный день. Сегодня срочное тестирование требовалось мне.

Студенты, испугавшись неадекватного поступка своей подруги, снялись с места и галдящей стайкой упорхнули прочь – от греха подальше. Стало тихо, и только волны плескались возле каменного парапета набережной. Я почувствовал облегчение – хорошо, что они ушли, мешали думать. Мысли снова потекли плавно, как река.

Да, можно было, конечно, все бросить и стать отшельником. Хотя бы на время. Новое экологическое направление, когда люди самостоятельно выращивали еду в поселениях вне города, оказалось одним из самых востребованных. Поселиться в одиночестве или с кем-то, завести себе большую собаку, птиц, пару косуль. Наблюдать смену времен года, записывать в дневнике мысли и постепенно потерять счет времени.

Но я так жить не смогу – это удел глубокой старости. Я привык к движению, жизни, поиску. Я страстно любил свою работу и понимал, что без тех, кому она нужна – горожан, студентов, коллег, – мои исследования быстро потеряют смысл. Я практик, мои полевые изыскания всегда проходили в городе – среди людей амбициозных, целеустремленных. Я их изучал, им помогал. Но с недавнего времени их цели стали мне не интересны – я как будто потерял направление, споткнувшись о насмешливый взгляд той старухи. Нет, я, конечно, продолжал делать то, что делал, даже смело обсуждал с Глебом спорные вещи. Но это был остаточный ресурс, ничем не восполняемый. И, кажется, именно сейчас он закончился окончательно. Та женщина смертельно ранила меня своим пренебрежением, я не смог противостоять ей. И теперь я должен умереть. Сначала умрет мой разум, за ним – тело. Интересно, сколько лет займет этот мучительный процесс?

«Надо идти. Так можно додуматься до чего угодно. У меня временный срыв, и я глупец, что допустил его. Сегодня же начну принимать препараты. А информатор – это блажь. Я так много помогал другим, что пропустил момент, когда сам стал нуждаться в помощи. Ну что же, ошибку легко исправить. И обязательно пройти тестирование. Пока лично, без свидетелей».

От этих мыслей стало легче, будто принятое решение начать медикаментозную терапию придало сил. Я двинулся с набережной прочь, пересек многолюдную площадь. Стеклянный лифт доставил меня на двадцатый этаж торгового центра в любимый ресторан, где в это время всегда был бизнес-ланч. Устроившись у стеклянной панорамной стены, я невольно залюбовался видом Москвы. До чего красивый город! Древний и вечный.

Робот-официант бесшумно материализовался из-за спины и выложил на стол табло-меню. Я немного подумал, нажал кнопки. Салат из фруктов, каша из злаков, кофе и сухое вино. Скоро стол был накрыт, я остался один, пил мелкими глотками вино, смотрел на город и думал. Вспомнилась студентка, так неосторожно пригласившая покататься по реке, – маленькая, кругленькая, рыжеволосая. Дурнушка с виду, но какая-то уютная и теплая. Странно, почему она подошла? Студенты меня боготворили, но еще никто из молодых не делал попыток вот так заговорить на улице, это было крайне неприлично. А эта девчушка решилась и потому запомнилась.