Кира Акслер - Бог справедливости лжёт

Ленка понимающе повела головой, словно говоря: «ну да, ну да».

– Публичные унижения.

– Не собираюсь я её унижать. Ну, немного, разве что. – Кира захлопнул учебник, оставив надежду сконцентрироваться на чтении. – Только в отместку за то, что прождал её кучу времени.

– А что со вчерашней шоколадкой? Я имею ввиду, она не показалась странной? По-любому Калинин купил какую-то дешманскую кондитерскую плитку и завернул красиво, чтобы выглядело дороже?

– Не знаю, я её выкинул. – соврал Кира. Он совершенно не хотел признаваться кому-либо, и себе в первую очередь, что съел шоколад сразу же, как вышел из школы.

– Ну и правильно. – Ленка ненадолго замолчала, словно решая, стоит ли продолжать говорить. Её смятение осталось тонкими линиями в уголках глаз. – А Аверина ты вчера видела?

– Нет. А что?

– Да ничего, в общем-то. Я предложила ему пойти вместе домой после школы, но он сказал, что задержится. Интересно, чем он занимался.

– Наверняка торчал в лаборантской или в спортзале. – Кира недовольно поморщился, будто почувствовал запах сгоревшего обеда из столовой. Ему не нравилось, что разговор с одного надоедливого парня переместился на другого, не менее надоедливого. Аверин вот уже две перемены подряд таскался за школьницами и повторял, насмешливо, «леди». Сейчас он не крутился рядом только потому, что ушёл за школу, где обычно собирались все курильщики. Казалось, ему доставляло удовольствие действовать на нервы. – Тебе не всё равно?

– Интересно.

Ленка снова повторила это слово, но оно затерялось в шуме – раздался звонок. Школьники стали лениво расходиться, и только выпускной класс всё оставался в коридоре: двери четыреста четвёртого кабинета были закрыты.

– Она опять там заперлась и чай пьёт.

– А когда мы после столовой опаздываем, сразу возмущается.

– В следующий раз я прямо на её уроке обедать буду.

– Она взбесится, что ты с ней не делишься.

– Так я поделюсь.

Недовольные голоса раздавались со всех сторон, но, по правде, школьников вполне устраивало их положение. Все они обсуждали Наталью Викторовну и её привычку не выпускать еду из рук. Учительница обществознания была пухлой, низкорослой женщиной и неудивительно, что она частенько становилась жертвой злых насмешек. При этом она сама была не прочь подшутить над своим аппетитом, и нисколько его не смущалась. Как и многие тучные люди, она неумела сердиться подолгу и всегда была добродушной. Преподавала Наталья Викторовна только у старших классов, поэтому каждый девятиклассник с завистливым вздохом проходил мимо её кабинета.

На уроках обществознания Кира чувствовал себя куда спокойнее; Наталья Викторовна предпочитала тратить время лишь на тех, кто сдавал экзамен по её предмету, остальным же позволялось заниматься своими делами, при условии, что они продолжат посещать уроки и станут вести себя тихо. Иногда Кира рисовал в тетради, в другое время занимался домашним заданием или читал что-то из школьной программы по литературе. К Наталье Викторовне он питал исключительно доброжелательные чувства, хотя бы потому, что для оценки в аттестате ему хватало всего одного реферата на любую тему из учебника.

Прошло уже несколько минут с начала урока, а дверь по-прежнему была заперта. Со стороны лестницы вдруг послышались торопливые шаги, всё нарастающие и приближающие. Несколько человек повернули головы на шум, надеясь увидеть запыхающуюся учительницу, но вместо неё в коридоре возник Аверин. Он шумно выдохнул, оглядел окружающих и, оценив ситуацию, издал короткое, но растерянное:

– А.

Секунду спустя он уже сидел на скамейке возле Киры.

– Привет.

– Привет. – ответила Ленка. Кира красноречиво молчал.

– Кажется, миледи сегодня не в настроении. – у Аверина была раздражающая улыбка, как у породистого щенка золотистого ретривера, и целая копна тёмных вьющихся волос, которые падали ему на глаза. Он то и дело театрально смахивал их рукой, пытаясь зачесать назад.

– Думаю, это она из-за тебя.

– Я ещё не успел ничего сделать.

– Хватило того, что ты когда-то родился. – измученно буркнул Кира.

– Знаешь, я искренне рад, что моё существование тебя бесит. – на мгновение показалось, будто Аверин озлобился. Кира даже опешил и повернул голову в сторону одноклассника: тот, однако, всё продолжал улыбаться.

– А не пошёл бы ты..?

– Куда? Выражайтесь точнее, миледи, если не хотите, чтобы я заблудился.

Кира никогда не использовал в речи грубые слова – он испытывал перед ними благоговейный страх, вероятно ставший последствием немыслимого стыда, которым наградило его строгое бабушкино влияние. Аверин знал это. Все знали. Тем не менее, Кира не просто так водил знакомство с Ленкой, которая при желании способна была ругаться даже по алфавиту. Он посмотрел на одноклассницу, ища поддержки.

– К хуям проследуй. – поддержала та. – Только сначала телефон одолжи.

– Зачем? – Аверин уже собирался протянуть смартфон однокласснице, как вдруг заметил непрочитанное сообщение. – Сейчас. Секунду. – Улыбчивое выражение лица сменилось внезапной серьёзностью.

– Да уже не надо, забей.

На пару минут стало тихо. Кира прислушивался к разговорам других одноклассников, и отчётливее всего слышал торопливые предложения уйти.

– Прошло уже пятнадцать минут.

– Давайте постучимся?

– Не подходи к двери! Фалькова, блин, кому говорю, не подходи.

– Может в столовую?

– А давайте до магазина? После этого урока большая перемена, у нас ещё целый час.

– Купите мне шоколадку? Я дам деньги, да. Нет, я с вами на каблуках никуда не пойду.

Голоса становились всё оживлённее и громче, пока, наконец, из четыреста пятого кабинета не выглянула не знакомая никому белокурая молодая учительница и не попросила всех замолчать.

– А лучше просто уйдите куда-нибудь. Я из-за вас даже себя не слышу! – сказала она с ядовитым шипением и снова скрылась за дверью.

– Ну теперь мы просто обязаны уйти! – Лизонька возглавляла одноклассников и даже вполголоса умудрялась звучать громко. – Каспер? Михайлова? Аверин? Идёте?

– Я в столовую. – Кира лениво поднялся со скамейки.

– Я тоже. – поддержал Аверин.

– Я с вами в магазин. – заключила Ленка.

Школьники тихо, стараясь не привлекать внимания спустились на первый этаж, а после разбрелись в разные стороны. Кира осторожно шёл по коридору и думал лишь о том, что скажет учителям, если встретит их здесь или в столовой. С одной стороны, в действиях выпускного класса не было ничего предосудительного: они целых двадцать минут стояли возле двери и ждали Наталью Викторовну, пока их не выгнали с этажа. С другой же, вероятно, следовало пойти в учительскую или к завучу, а не расходиться по всей школе как беспризорные овцы. Кира не хотел считать себя виноватым, но всё равно беспокоился.