Марина Зайцева - Ледяной ксилофон. Проза XXI века

Машка перевернула фуражку и посмотрела внутрь. Там к чёрной атласной подкладке был крепко пришит большой белый атласный ромб – с цифрами, обозначающими размер головы (ей достался №54) и с название швейной фабрики. Она залезла пальцами под тесный внутренний край фуражки и обнаружила там плоскую упругую металлическую полоску. И не без труда вытянула плохо поддающуюся, острую по краям, жёсткую стальную пружину.

Оставшись без поддерживающего её каркаса, фуражка мгновенно потеряла свою щеголеватую форму, вид и красоту, – сникла и повисла в Машкиной руке, словно какой-то серый завядший капустный лист. Не ожидавшая такого, совсем не желательного для себя результата, она озадаченно смотрела на бесформенный и уродливый картуз, вертя его в руках туда-сюда, – который всего несколько минут назад был совсем новенькой школьной фуражкой. Машка вздохнула и начала засовывать пружину обратно внутрь. Но пружина теперь никак не хотела лезть на своё место, упрямо извивалась и выскальзывала из-под околыша, и чувствительно била по пальцам при каждом надавливании на её замкнутый контур. Девчонка довольно долго промучилась, пока с трудом не затолкала назад плохо поддающуюся железку.

Но что это был за вид! Края донышка уродливо деформировались, словно колесо велосипеда, получившее «восьмёрку» при аварии! До Машкиного вмешательства идеально ровный белый кант перекосило, и он теперь криво, не совпадая со швом, извивался по верху фуражки. Как Машка ни старалась, он ни за что не хотел располагаться по окружности, как был задуман первоначально на швейной фабрике, его изготовившей. Она упрямо продолжала выравнивать фуражку, пока не добилась нужного результата. Теперь она стала почти идеальной, – надо только всё время поправлять появляющиеся на канте извилины. И если, конечно, особо не присматриваться…

Справившись с экспериментом по проверке фуражки на твёрдость формы, Машка теперь задумалась над тем, как она будет её носить. Ведь с длинными волосами это выглядело как-то не очень… И тут же, поддавшись сиюминутному порыву, она, словно опаздывая на поезд, бросилась в парикмахерскую, – благо, та находилась буквально через дорогу от интерната. Дождавшись, когда освободилось кресло, Машка, тихо спросила разрешения и влезла на него.

– Садись, – без всякого интереса к малолетней клиентке разрешила парикмахерша, одетая хотя и в белый, но не очень свежий халат. И, не глядя на неё, спросила: – Как стричься будем?

Маша не знала, что ответить и растерянно молчала. Ведь она ещё ни разу за всю свою жизнь не была в парикмахерской! Её всегда стригла дома мать или кто-то из знакомых – бесплатно. Она достала из кармана куртки всю имеющуюся у неё мелочь и попросила парикмахершу постричь, на сколько хватит денег. Та неопределённо махнула рукой, мельком оценив содержимое на ладони девчонки и, закутав её в простыню и разворошив роскошные рыжие локоны, снова спросила:

– А не жалко такую красоту портить? Ведь у тебя хватает денег только на то, чтобы просто отрезать косу.

Машка только пролепетала вполголоса:

– Режьте…

– Хозяин – барин… – Пожала плечами парикмахерша и приступила к стрижке. Но едва срезав часть прядей с её головы, она, вдруг отпрянув от кресла так, словно её из-под кресла, по крайней мере, ужалила змея, и с ужасом выкрикнула:

– Да у тебя полно гнид!

Машка, похолодев от её слов, втянула голову в плечи. Это было так знакомо… У них в интернате регулярно проводили санобработку и недавно тоже делали. Но, видно, в этот раз – не очень хорошо…

– Тётя… Вы только не кричите… не ругайтесь… Вы просто постригите меня налысо! – Жалобно, торопливым полушёпотом попросила Машка, оглядываясь не слышит ли её ещё кто-нибудь. Но в зале кроме неё других клиентов не было. Щёки её при этом от стыда горели так, что об них, казалось, можно было обжечься.

– Что?! Какая я тебе «тётя»? Племянница мне выискалась… Ты не могла привести себя в порядок, когда надумала сюда припереться? И куда только твоя мать смотрит…

– Я… я… в интернате живу… – Только и выдавила она, опустив голову. У неё защипало в глазах… Парикмахерша несколько секунд недоумённо и брезгливо смотрела на сидящую в кресле девчонку. Переварив услышанное, она тут же решила, что делать с оставшейся половиной отрезанных волос… Не выгонять же её в таком виде.

– Ах, вот оно что… Ну тогда всё понятно, – И не проронив больше ни слова, одним махом состригла под корень жужжащей механической машинкой все свои – и Машкины тоже – проблемы.

Так в один момент девчонка избавилась от своей золотисто-рыжей роскоши, которая мешала её замыслу. В зеркале она увидела себя абсолютно лысой, – словно это были репа, помидор или картофелина. Но у неё не было времени на осмысление своего нового облика, – её уже бесцеремонно сгоняли с кресла. И она снова протянула парикмахерше свои монетки, но та, оттолкнув её руку, коротко бросила:

– Да иди уже!..

По горячим следам только что пережитых впечатлений, стрижки наголо, стыда за случившийся конфуз, она думала, сколько вообще теперь преимуществ даёт ей отсутствие волос. И фуражку можно носить и больше не опасаться этих (она снова невольно покраснела). Торопясь в интернат, Машка то и дело по дороге щупала свою голову. Если водить по остриженным волосам от лба к темени, они так приятно кололи ладонь. Было непривычно и прохладно идти с лысой головой. Она радостно думала, что теперь фуражка ей точно пойдёт. И пока даже не догадывалась о последствиях своего опрометчивого решения.

Когда она вошла в комнату, там уже находились Римма, Валя и Люба. Не понимая, что случилось, все присутствующие ошарашено смотрели на неожиданным образом преобразившуюся Машкину голову. Девочки уже привыкли к её странным и неординарным выходкам, но чтобы она выкинула такое, – это да!..

Но хорохорясь больше из страха, что над ней сейчас, возможно, будут смеяться, – и больше из-за того, чтобы скрыть под ним показную браваду – с независимым видом прошла к своей кровати и с размаху плюхнулась на неё – так, что резко скрипнули стальные пружины на сетке. И демонстративно отвернулась к окну, надменно нарочито игнорируя все вопросы. Она только с нетерпением ждала, когда вновь останется одна и наконец примерит на стриженую голову свою новую фуражку.

Когда прозвучала долгожданная команда на ужин, и все помчались в столовую, Машка намеренно задержалась в спальне, хотя опаздывать туда без уважительной причины не одобрялось. Как только в коридоре затихли последние ребячьи голоса и топот, она торопливо достала из «балетки» фуражку и подбежала к зеркалу.

И едва она в зеркале увидела свой обновлённый облик, он сразу же поверг её в страшное расстройство и разочарование! На неё теперь смотрела некрасивая, словно покрытая сплошной апельсиновой коркой, рыже-лысая, безбровая, с торчащими ушами, с вдавленными, как у лошади висками, девчонка.