Марина Зайцева - Ледяной ксилофон. Проза XXI века

Машка судорожно вздохнула и, в отчаянии ещё думая исправить положение, надела на голову фуражку. Но теперь этот вид сразил её наповал. Окончательно! Перед ней стоял уже не привлекательный мальчик-гимназист, а какой-то этот отталкивающий косоглазый урод в нелепой фуражке! Даже не верилось, что только недавно она пошла ради неё на такую благородную жертву! И со злыми слезами, навернувшимися от осознания непоправимо содеянного, она в сердцах, что было силы, отшвырнула от себя фуражку, – ставшую теперь такой ненавистной, – в самый дальний угол комнаты возле двери.

В её самооценке, во взгляде на себя извне, – всего за каких-то два часа – произошла поразительная метаморфоза. Эйфория улетучилась, как утренняя дымка в знойный полдень. А наступившая реальность возникла в облике злорадной ухмылки. С запоздалым раскаянием она поняла всю нелепость своего опрометчивого шага: постричься, чтобы носить фуражку. Ей стало невыносимо горько и обидно за себя, за свою дурацкую мечту. И волос уже не вернуть…

Смелая, презирающая на словах «мещанские устои», Машка вдруг застеснялась, даже забоялась безволосой выходить в коридор или в столовую, представив себе, как теперь все будут над ней смеяться. И уткнувшись вниз лицом, в бессильной ярости начала грызть зубами ни в чем не провинившуюся перед ней подушку – от безвыходности и непоправимости своего положения. Эх, Маша, Маша… Не смотря на всю свою показную дерзость и браваду, ты, оказывается, в душе была так зависима от мнения толпы… Так и не сходив на ужин, она осталась голодной на всю ночь.

Когда девочки вернулись из столовой, не выдержав психологической тяжести свалившейся на неё проблемы, Машка вдруг рассказала им всё – до самого единого слова. Тронутые таким неожиданным доверием и откровением, подружки сами до слёз расчувствовались. Ведь они были добрые и отзывчивые девочки. И тут же все начали сообща решать и спорить, как ей помочь. Пока длились осенние каникулы – это как-то можно было пережить. Везде – хоть в столовую, хоть в школу – можно запросто ходить в косынке.

Но, примерив цветастую шёлковую косынку Вали Горевой, Машка тотчас же категорически её отвергла, – даже не смотря на своё отчаянное положение. Это, как она посчитала, было даже значительно хуже, чем её пресловутая фуражка. Тогда Люба сбегала на первый этаж к брату Коле и принесла большой клетчатый носовой платок, который девчонки придумали завязать на Машкиной голове узлами – на четыре уголка.

А что? Ведь ходят же так отдыхающие на пляже, – чтобы не напекло солнцем голову. Но теперь-то был уже конец октября. И она согласилась носить этот – с завязанными уголками. А куда ей теперь было деваться?.. Но по мнению многих, что лучше бы она согласилась носить косынку. Про свою фуражку – печальный символ её необдуманности, опрометчивости и сиюминутных настроений, – она старалась не вспоминать.

Осенние каникулы пролетели быстро. Наступила вторая четверть. Заявившись в школьной форме и с пляжным платочком на голове, её не поняли не только учителя, но даже одноклассники! Пока она ходила в платочке во время каникул по интернату, все как-то попривыкли к её новому виду, сначала хихикали и отпускали глупые, – она их называла «ослоумными» – шуточки.

Но снять с головы повязку – мало ли в интернате ребят и даже девочек острижены наголо и ходить просто так – убедить её никто не смог. Тогда кто-то из учителей принёс из дома квадратный кусок обычной марли. Его сложили углом пополам и завязали на затылке на непутёвой Машкиной голове.

– Ты у наф, Мафка, теперь, как раненая, – одобрительно хмыкнул немного шепелявивший Женька-«Автик», придирчиво, со всех сторон, оглядев её свеженькую повязку. Она вдруг обрадовано ухватилась за эту «фронтовую» роль раненого бойца, невзначай, но так удачно – главное, вовремя – подсказанную её одноклассником и другом.

Потом часто случались курьёзы. Незнакомые, приходящие в школу-интернат, были озадачены её повязкой. Однажды какой-то инспектор из районо, увидев Машу, попросил объяснить, почему и где эта девочка получила травму, почему об этом случае не доложили, – и она ходит в школу, а не лежит в больнице. Пришлось объяснять… В этой роли раненого, с повязкой на голове, она благополучно просуществовала без всяких комплексов больше полугода, – пока достаточно не отросли волосы.

Машке объявили бойкот. Самый настоящий – по всем правилам. До этого про слово «бойкот», обозначающее «изоляцию, прекращение отношений с тем-то в знак протеста против его поведения», она читала только в книгах иностранных писателей. И её мало волновал какой-то чужой, далёкий от интернатовской жизни ритуал. И вот его реальность Машка ощутила на своей шкуре.

Все девчонки из шестого класса молчали – словно онемели в одно мгновение или как будто в рот воды набрали. За что бойкот? А за то, что Машка ударила Римку, когда они на совхозном поле убирали картошку. Так треснула, что у Римки сразу же под левым глазом образовался темно-лиловый «фонарь».

Машка вообще-то известная на всю школу-интернат хулиганка. Так почти все учителя и воспитатели считают. И большинство девчонок. А мальчишки так не считают. Ещё бы! Машка всё время с ними водится. Куда они – туда и ей надо. Мальчишки голубятню строили для Мишкиных голубей, так она и там всё молотком стучала. Как заправский плотник. Мальчишки в футбол играют, так она у них там – смехота и только – за вратаря стоит! Приёмы с ними изучает. То самбо по книжке, то какое-то «джиу-джитцу»… Чтобы драться. Кошмар! Девчонка называется.

Воспитатели с ней замучились. Когда всем новую одежду выдают, с ней сплошная нервотрёпка начинается. Платья она надевать не хочет – подавай ей штаны и рубашки мальчишечьи! Пальто – мальчишечье. Вместо платка зимой подавай ей шапку. Не зря мальчишки с ней дружат. Они говорят, что Машка – хороший товарищ и верный друг. И она многое умеет: пилить, строгать, ездить на велике без рук и ходить на ходулях по клеткам тушью. Записалась в несколько кружков сразу – судомодельный, фото и радиокружок, и ещё в тот, где рисуют по клеткам тушью. А ещё она спортсменка – по лёгкой атлетике в троеборье заняла третье место и на лыжных гонках – второе. Она запоем читает научные книжки, а также про разные приключения и про море.

И вообще, все девочки занимаются на уроках домоводства шитьем или кулинарией, а ей надо с пацанами строгать ножки для стульев… Девчонок она не жалует и считает их глупыми нюнями. Которые только и умеют вырезать кукол из бумаги, писать в альбом глупые песенки про любовь да сплетничать про мальчишек. Девчонки ей отвечают тем же и за-глаза называют мальчишницей. Машка об этом обидном прозвище не подозревает, а то бы!..