Василий Рем - Мои воспоминания

Мы, рожденные в пятидесятые годы, были очень близко к тому времени, о котором он вспоминал. Нам казалось, что это было вчера, да и Петрович рассказывал так, будто только что вернулся из боя и присел с нами отдохнуть и покурить. Это было время, когда все фронтовики ходили в гимнастерках, украшенных рядами боевых орденов, медалей и колодочек желтого и красного цвета, которые свидетельствовали о ранениях. Красные означали легкое ранение. Желтые – тяжёлое. У Петровича таких колодочек было три: две красных и одна желтая. Мы с благоговением трогали эти медали и ордена, читали выгравированные на них надписи. Это было прикосновение к той страшной трагедии, которая прокатилась по нашей стране и Европе. Два ордена Красной Звезды, ордена Славы третьей и второй степени, медали «За отвагу», за взятие Праги, Будапешта, Берлина – все эти награды красноречиво рассказывали о пройденном Петровичем пути от Сталинграда до Берлина. Мы страшно гордились нашим Петровичем и вообще нашими ветеранами и от всей души ненавидели фашистов. Даже когда играли в войну, никто не хотел брать на себя роль немца, желающих не было. Выход из положения находили, назначая немцами тех, кто был в нашей компании новичком или кто провинился по какому-либо поводу.

Да, мы играли в войну, подражали ее героям и повторяли подвиги Петровича и тысяч других ветеранов, о которых знали по фильмам, книгам или рассказам фронтовиков. Но рядом с ними жили и другие так называемые «фронтовички», которые, оказавшись в плену, переходили на сторону врага и становились полицаями у немцев. Отсидев после войны положенный по закону срок, узники возвратились домой. Мне казалось это страшной несправедливостью: почему этих предателей не расстреляли, почему они живут среди нас и работают с нашими родителями? Это было непонятно для меня и других парней, чьи отцы и деды воевали с фашистами и многие не вернулись с фронта, отдав жизнь за Родину. К детям этих бывших полицаев всегда было особое отношение, с ними никто не дружил, их просто обходили вниманием. Так, общались в школе, здоровались, но в игры свои не приглашали. А когда подходило празднование Дня Победы девятого мая, ветераны, выпив лишку, всегда вымещали свою злость и обиду на бывших полицаях. Бывало, что от словесных оскорблений переходили и к рукоприкладству. Между прочим, милиция этому не препятствовала, уважая душевную боль и праведный гнев ветеранов, накопившийся за годы войны.

Затем хмель проходил, все выпивали «мировую», и жизнь шла дальше. Позже мать рассказывала мне, что те полицаи, которые вернулись из тюрем, никого не убивали, а просто работали у немцев и пили самогон. Ничего плохого они не делали, наоборот, иногда даже помогали людям избежать отправки в Германию. Тех же, кто убивал местных жителей или наших бойцов, расстреляли на месте по закону военного времени.

Вот пишу все это спустя пятьдесят с лишним лет, а кажется, будто только вчера сидел на лавочке и, раскрыв рот, слушал истории ветеранов.

Вторая категория рассказчиков – это бывшие заключенные, освободившиеся после отбытия наказания из тюрем и лагерей. Им посвящалась куда большая часть свободного времени нашего детства, поскольку эти люди, как правило, нигде не работали или же выполняли такие работы, которые по времени приходились на утро и вечер, а то и ночь. К примеру, дворник или сторож стадиона. А вообще, бывшим осужденным на работу было устроиться тяжело. Они быстрее других спивались или вновь принимались за свое преступное ремесло и довольно скоро возвращались на нары, заработав вторую, третью и так далее ходки. Летом они выходили на улицу в майках, черных штанах, сапогах и обязательно в кепке. Почему именно так они одевались, я не понимал, но думаю, это был своего рода уголовный фарс. Так они могли продемонстрировать свои наколки на теле, означающие их статус в иерархии воровского мира, а значит, и свои воровские «подвиги». Кепка, я уверен, это тоже воровской атрибут. Как ветеранов об орденах и медалях, мы расспрашивали их о том, что означает та или иная наколка на пальцах, кистях, плечах, груди, спине. У многих на груди, в районе сердца, был наколот профиль Ленина или Сталина, на плечах – замысловатые звезды, как у генералов дореволюционных времен, купола церквей, всякие звери с оскалом, змеи, пауки – в общем, настоящая картинная галерея. Многое из того, что они рассказывали, до сих пор сохранилось в моей памяти и даже, как ни странно, сыграло положительную роль не только в моем воспитании в то время, но и моих будущих учеников.

Они могли всем предъявить свои наколки на теле, означающие их иерархию в воровском мире и свои воровские «подвиги»

«Слушай сюда, парни, – начинал свой рассказ Мирон, строго оглядывая нас, – если выколот перстень с пятью горизонтальными рисками – четыре по углам и одна в центре – это означает первую ходку.

Первая ходка

Наколка перстня с решёткой в правом верхнем углу и затемненным левым нижним противоположным углом означала «позор ментам, привет кентам».

Привет кентам, позор ментам.

Перстень с затемненным правым верхним углом и нижним левым противоположным углом – дорога в зону.

Дорога в зону

Перстень с наколками слева на чистом квадрате зубчиков свидетельствовал о заслугах перед уголовным миром (количество зубьев совпадает с количеством заслуг).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.