Василий Рем - Мои воспоминания

Вторым по значимости после председателя колхоза обычно был заведующий молочно-товарной фермой либо тракторной бригадой. Им было что воровать и чем привлечь на свою сторону колхозников. Председатель сельсовета постепенно отошёл на задний план и обладал скорее формальной властью – справку выдать, печать поставить. Однако было в его воле и то, что могло в корне изменить судьбу человека, – именно он давал разрешение на получение паспорта, а значит, от него зависела возможность уехать из деревни. Молодёжь тогда насильственно удерживали на селе и приучали к работе в колхозе. Очень редко кто мог получить паспорт и отправиться в город на учебу. Правда, тогда уже вошли в практику направления на учебу от колхоза в ПТУ, техникумы, институты, но только по необходимым для колхоза специальностям и с условием обязательного возвращения в родной колхоз для работы. Паспорта таким студентам тоже не выдавали – только направление, которое было главным документом. Купить у председателя сельсовета справку на получение паспорта мог позволить себе не каждый. Конечно, детям председателя колхоза, заведующего машинно-тракторной станцией (МТС) и МТФ, а также директора школы эти справки доставались, как говорится, по блату. А остальные расплачивались за свободу кто чем мог – кто мёдом с личной пасеки, кто мясом, кто самогоном: денег тогда в колхозе было мало, вся плата за трудодни была в виде натуральной продукции. На заработанные «трудодни» давали сено, зерно, услуги по вспашке огородов и только совсем немного выплачивали деньгами. Да и то в основном к сентябрю, чтобы детей в школу одеть-обуть. Это потом, уже при Леониде Брежневе, начали выдавать паспорта всем желающим без исключения. Такая была у нас власть, такая партия и такая жизнь.

Впервые на работу в колхоз я пошёл после третьего класса, на летних каникулах. Росточка я был маленького, как говорят в народе, «метр с кепкой». Бригадир долго думал, куда же меня приспособить, и первой моей работой стало смазывание гудроном деревянных осей повозок. Ведро, квач (самодельная щетка) из пеньки – вот и весь мой рабочий инструмент. Сняв колесо с повозки, надо было густо намазать ось гудроном – это такая смазка для деревянных осей телег. Позже все оси телег поменяли на металлические, которые смазывали уже солидолом, но первые мои рабочие дни прошли именно с ведром гудрона в руках.

По роду своей деятельности подчинялся я конюху бригады. Это был мужчина небольшого роста, не очень удачной внешности и не блиставший силой, хотя руки имел большие и крепкие, с мозолистыми ладонями. Ходил всегда в ветхой застиранной одежде с заплатами на видных местах, но неизменно в полосатой кепке. Несмотря на всю свою неказистость, человеком он был очень добрым. И благодаря его заботам я научился всему, что необходимо знать при обращении с лошадьми. Умел подобрать по размеру и надеть на лошадь хомут, запрячь ее в повозку, подтянуть чересседельник, засупонить и рассупонить хомут. Он показал мне, как управлять лошадью в движении, сдавать повозку назад и опрокидывать её. Научил цеплять плуг и распашку, работать на конных граблях, крепить веревку для перетаскивания копны с сеном. В общем, через месяц работы в бригаде я уже знал и умел делать всё, что делали крестьяне. Лошадей я любил и легко выучил не только их клички, но и нрав, и привязанности каждой.

Больше других мне нравились конь по кличке Первак и кобыла Майка. Оба были спокойные, без вредных привычек типа кусаться или лягаться, послушные и ласковые. Освоившись, я попросил бригадира послать меня на другую работу, желательно в поле с мужиками и другими ребятами, более взрослыми. Тот, как и положено, сначала проверил меня на «вшивость», то есть попросил продемонстрировать всё, что я умею делать. К его удивлению, с заданием я справился прекрасно, и меня отправили распахивать картофель. Получив у конюха повозку, хомут, сбрую и, конечно, любимого Первака, на следующий день я приступил к самостоятельной работе.

Любимый конь «Первак»

Утро началось с того, что, погрузив на повозку, запряженную Перваком, распашку, я поехал далеко за деревню на картофельное поле. В то время колорадских жуков еще не было, их завезли из США, штата Колорадо, гораздо позже. Ну а с сорняками приходилось бороться. Приехав на место, запряг Первака в распашку, состоявшую из остова плуга с колесом впереди, на который вместо лемеха крепился безотвальный плуг. Конь медленно двинулся вперед, потянув за собой распашку. Удерживая плуг за ручки, я направлял его посередине между рядками, и тот делал свое дело – вырезал с междурядий всю сорную траву и окучивал клубни картофеля. Долгая рутинная работа, без перерыва, до самого обеда.

Когда солнце поднялось высоко, я освободил лошадь от хомута, стреножил её и отпустил пастись на лугу. А сам уселся в тенёчек под телегу и вытащил узелок с нехитрой провизией, захваченной из дома: бутылка молока, кусок сала, лук, варёные куриные яйца и хлеб. Перочинным ножом, который у меня всегда был прицеплен на ремешке к поясу брюк (чтобы не потерялся), аккуратно нарезал хлеб и сало, очистил лук и сваренные вкрутую яйца. Разложив все на газетке, принялся чинно, как заправский крестьянин, трапезничать, чувствуя уставшие от напряжения руки.

Во время обеда приехал бригадир. Проверив качество моей работы, остался доволен и подкинул мне яблок и груш, сорванных по дороге в колхозном саду. Пообедав, я вновь встал за плуг. В тот первый день я не смог выполнить установленную норму и получил за работу всего два трудодня, но крестьянская смекалка уже начала работать. На следующий день, отыскав в бригаде подходящую металлическую пластину, попросил кузнеца приклепать её к распашке напротив плуга. Прихватив с собой два крепления и два безотвальных плуга, выехал в поле и взялся за подготовку распашки. На приклепанную пластину прицепил ещё два безотвальных плуга на таком расстоянии, чтобы они попадали в соседние междурядья. Теперь при движении плуга я распахивал не один, а сразу три рядка картофеля, к тому же устойчивость плуга повысилась и руки стали уставать меньше. Так что до обеда я уже выдал дневную норму. А к вечеру получилась двойная норма, и это, как говорится, не загоняя лошадь и не напрягаясь. Бригадир, сделав замеры, был очень удивлен. Вначале он решил, что я перенес колышек на вчерашнюю распаханную площадь, но, еще раз всё перемерив, убедился, что я выполнил две нормы. Подойдя ко мне, с уважением пожал руку как настоящему труженику и одобрительно сказал: