Василий Рем - Мои воспоминания

О, шестой класс! Беспокойное, непонятное время, когда сердце и взгляд тянутся к девчонкам из своего класса и перестают жить в ладу с разумом. Первая любовь, первая драка, первое разочарование, что выбрали не тебя. Как бы случайно все чаще задерживаешься возле зеркала, украдкой разглядывая себя. Одежду начинаешь чаще стирать, сильнее оглаживать, да и надеть уже не всё хочется – только то, что принято носить мальчишкам в твоем селе в настоящее время. Отрочество, одним словом.

Учебный год тянулся в этот раз очень долго. Осень выпала дождливая, и приходилось почти постоянно ходить в резиновых сапогах или бахилах (самодельные калоши). Домашние задания становились все труднее, а гулять вечерами хотелось всё больше. Начались неприятности с невыученными уроками и прогулами. Правда, мой отец в этом плане был лояльным человеком:

– Не хочешь учиться – и не надо, будешь быкам хвосты крутить, – говорил он спокойно и улыбался.

Это спокойствие и его улыбка действовали сильнее всякого ремня. Отметки исправлялись на положительные, подтягивались хвосты, и всё постепенно входило в обычный учебный ритм.

Зима в тот год была необычно снежной, и на уроках физкультуры мы бегали на лыжах. Правда, лыжи были ещё те – тяжелые и громоздкие, из толстого дерева, а крепление надевалось прямо на сапоги или валенки, про лыжные ботинки и пластиковые лыжи тогда еще никто и не слыхивал. Но и на таких я бегал очень быстро, по крайней мере, в школе занимал первые места на всех соревнованиях. В седьмом классе меня послали на первенство района среди школ, где я стал победителем на дистанции три километра. Это была моя первая грамота в спорте, она хранится у меня до сих пор как символ начала моей спортивной карьеры.

Моя первая победа

Но с лыжами были связаны и неприятности. На замёрзшем озере мы прямо с крутого берега сделали спуск и трамплин. Катились с разгона и затем прыгали, пролетая по воздуху метров пять и приземляясь на заснеженный лёд озера. Во время одного из таких прыжков я не удержал равновесия, упал, и мои лыжи треснули пополам, как дрова под топором. А лыжи-то школьные! Пронумерованы и записаны на меня. И тут мне пришлось провести целую операцию. Маленькими сапожными гвоздиками я кое-как скрепил сломанные части между собой, только бы не отвалились, пока сдам. Стёр ацетоном номера лыж и написал краской другие. Сдавал лыжи в толпе ребят, да и кто там проверял – сдали и сдали. Хотя переживал, если честно. Но этим обманом я избежал наказания за испорченное школьное имущество. Конечно, это плохо, но зато эффективно.

Весна пришла ранняя и теплая – уже первого апреля на деревьях появились зелёные листочки. Весна! Как она будоражит молодую кровь, ослепляет и отнимает разум! В ту весну я влюбился в Анюту, которая так и не ответила на мою любовь. А может, она и не знала, что я в нее влюблён, ведь я любил на расстоянии, боясь даже приблизиться к ней.

И снова лето, каникулы. Снова иду работать в родной колхоз. Как и в прошлый раз, меня отправляют работать на МТФ, только теперь пасти телят. О, это совершенно не то же самое, что пасти овец, – с телятами управляться гораздо труднее. Причина в том, что, проведя всю зиму в телятнике, они застаиваются и, оказавшись на просторе лугов, просто дуреют от ощущения свободы – начинают разбегаться в разные стороны, радостно взбрыкивая и громко мыча. Чтобы удержать непослушное стадо, первое время с нами на выгон телят выходили все работники фермы. Но уже через пару-тройку дней телята начинали привыкать к коллективному походу на пастбище и вольному выпасу. А обратно в телятник вечером бежали так, что и не удержишь, ведь там их ждали телятницы с молочным пойлом (так называлась смесь муки, отрубей и молока) и добрыми ласковыми словами. Остальное в воспитании доделывал длинный кнут – метров примерно около пяти длиной, да ещё с ременным наконечником. Как только кто из телят начинал слишком рьяно взбрыкивать и отбиваться от общей массы, вытянешь его кнутом по правой половинке бедра – и разошедшийся озорник, передернувшись от боли, мигом возвращался обратно в стадо.

В это лето я научился не только хорошо плести длинные пастушьи кнуты, но и так же ловко обращаться с ними. С расстояния пяти метров одним хлестком срезал травинку – вот такая точность попадания. Возможно, эта любовь к кнутам передалась мне от моей бабушки-цыганки. Такой длинный кнут у нас в деревне назывался «пастушка». Благодаря «пастушке» телята быстро становились смирными и покорно шли куда надо, не отбиваясь от стада. В основном все трудности с их усмирением заканчивались примерно через пару недель, а дальше всё шло так же, как и с овцами. Пощипали травки, попили водички —и к полудню улеглись поспать. Вот только бегали телята гораздо быстрее овец, и если уж побежали, то приходилось мчаться во всю прыть, чтобы обогнать стадо и остановить его. Вот именно тогда я, видимо, и научился делать рывки на тысячу метров. Поскольку после поступления в ПТУ все два года учебы там держал первенство в беге на тысячу метров. За эти спортивные успехи у меня тоже есть награда, вторая в моей молодой жизни.

Моя вторая награда и первый диплом в ПТУ

Привилегии у телячьих пастухов были такие же, как и в прошлом году у пастухов овец, поэтому я не сильно горевал. Конечно, бегать с телятами приходилось больше, как говорится, мороки прибавилось. Но в основном всё было хорошо. В напарники мне дали женщину лет тридцати, немножко «с приветом», о таких в народе говорят, что у них «не все дома». Если что не по ней, она становилась даже агрессивной, иногда могла ударить палкой или стегнуть кнутом. Но обычно вела себя спокойно и особо мне не мешала. Тем более что она находилась с одной стороны стада, а я с другой – так мы удерживали телят при передвижении, да и в период выпаса.

За лето бычки и телочки хорошо откормились, набрали вес, причем гораздо больше, чем ожидалось. Нам, как было принято в колхозе, выписали премию – по одному бычку. И в конце лета я, радостный и гордый, привёл бычка на привязи домой, чему мои родители тоже, естественно, обрадовались.

Очередное лето закончилось, пора снова идти в школу, теперь уже в восьмой, выпускной, класс.

То ли, оттого что пришлось много бегать, то ли по причине хорошего питания на МТФ, но я начал быстро расти. За лето догнал своих одноклассником, а к зиме уже и обошел некоторых в росте. Из маленького ребёнка, как говорится, «метр с кепкой» я как-то быстро вымахал до метра семидесяти сантиметров. И, скажу честно, всем, кто до этого меня обижал из-за маленького роста, начал справедливо отдавать накопившиеся долги в виде подзатыльников и пинков под мягкое место. А если кто по привычке пытался меня унизить, одним ударом разбивал нос или ставил синяк под глазом. Естественно, в классе стали относиться ко мне более уважительно, а некоторые ребята даже побаивались. Все знали, что, если драка началась, я не останавливался, пока нас не растаскивали старшие или я не забивал противника до беспамятства. Вот такой я был злой. За эту злость ко мне потом в ПТУ и приклеилась кличка Злой.