Валерий Коновалов - Прѣльсть. Back to the USSR

Получение служебного жилья было заслугой Чкалова и являлось доказательством того, что при достаточном усердии можно добиться желаемого, каким бы неосуществимым это желание ни казалось. Так и произошло. К начальнику ЖЭКа дома 77 по Ленинградскому проспекту, полковнику в отставке, господину (тогда товарищу) Тараканову, явился молодой человек, отрекомендовавшийся студентом, и поинтересовался вакансией на условиях получения временного жилья, которое предоставлялось тогда особо ценным работникам – чаще всего дворникам. Молодой человек произвел на господина Тараканова благоприятное впечатление. Набрать студентов и наконец избавиться от алкоголиков, которые создавали ему многочисленные проблемы, было его давней мечтой, и так счастливо вышло, что Чкалову предложили ставку не дворника даже, а дежурного слесаря. Собственно, всего-то нужно было следить за температурой системы отопления и расходом воды, отключая насосы на ночь и включая их рано утром. По истечении испытательного срока, во время которого Чкалов зарекомендовал себя как дисциплинированный работник, ему разрешили вселиться в комнату на первом этаже. Это было нечто фантастическое: то, о чём мечтал он многие годы, свершилось! Это достижение подняло авторитет его в глазах знакомых на высоту необыкновенную, послужив причиной искренней зависти даже тех, кто ранее не считал Чкалова сколько-нибудь достойным внимания.

Первое время домоуправ не мог нарадоваться тому, каким образом решился вопрос с дежурным слесарем, и стал уже поговаривать о том, что неплохо бы заменить всех пенсионеров, которые дружно пили в бойлерной, способствуя созданию там нездоровой атмосферы, на студентов. К сожалению, это оказалось заблуждением: пенсионеры хоть и пили, но все-таки были людьми старой закалки, то есть крайне ответственными. Чкалов же, получив жильё, почти сразу проявил себя с иной стороны: стал часто отлучался по своим делам, не всегда вовремя включал и выключал насосы, а бойлерная осталась тем же местом встреч, каким она была и прежде. Лишь публика сменилась: вместо экзотических любителей выпить, теперь приходили личности не менее экзотические – длинноволосые парни и девушки. Возникли проблемы и с соседом, который не платил за электричество. Возмущенный этим фактом, перестал платить уже и Чкалов. Когда по прошествии года образовался внушительный долг (тогда государство так рьяно не боролось с неплательщиками), им отключили свет. Полгода жили они впотьмах, пока дело не разрешилось в судебном порядке и каждому не назначили свою часть выплат. Работа в бойлерной была необременительной, свободного времени было достаточно, и, помимо учебы, Чкалов еще подрабатывал. Заработок носил противоправный характер: молодой слесарь-сантехник спекулировал обувью, иным «дефицитом», купленным «по случаю» в магазинах, торговал джинсами, приобретенными у иностранцев. Не пренебрегал и мелочёвкой. Так, оставленная после распития тара также шла в дело: на несколько пустых посудин можно было приобрести «огнетушитель» – бутылку «Плодово-ягодного» («Плодово-выгодного») ёмкостью 0,75. Помимо спекуляции и фарцы, открылась ещё одна возможность заработка – сдавать свой «аэродром» (спальное место) в аренду знакомым. Почасово или на ночь. В последнем случае в обязанности «арендаторов» входило выключение и включение насосов. Произошёл даже такой казус: пригласил он свою новую знакомую в бойлерную, а наутро выяснилось, что она уже была здесь раньше с приятелем. Впрочем, то, что среди хиппарей считалось «свободной любовью», не касалось настоящих отношений, которым были присущи все традиционные атрибуты – чувство собственности, ревность, верность и даже в какой-то степени целомудрие. О таких отношениях мечтал, наверное, каждый юноша, пока же приходилось довольствоваться суррогатом.

Время, когда Чкалов жил на служебной площади и работал в бойлерной, вспоминается с ностальгией. У него было своё жильё, он учился в лучшем вузе страны, учился тому, к чему был склонен и способен. Это была жизнь, не отягощенная серьёзными обязательствами, кроме сдачи экзаменов, что, в конечном счёте, шло ему на пользу. День начинался с обхода домов и включения насосов, затем в бойлерную могли прийти дядя Ваня, второй дядя Ваня, слесари, жильцы дома. Заговорщицки спрашивали:

– Ты это, у тебя там как… нет ничего?

Делая вид, что не понимает, Чкалов вопрошающе смотрел на них.

– Ну там, сам знаешь… а то колотит.

– Ну-у, – будто бы в раздумье, тянул он, – взял вчера – хотел вечером выпить с товарищем. Только что вот домой не успел отнести.

– Ты это… продай – ведь купишь ещё, когда откроется, а нам во как, – дядя Ваня проводил рукой по шее.

Это был тот дядя Ваня, у которого тряслись руки, дёргалась красная в морщинах кожа на шее. Второй дядя Ваня стоял молча, потому как был статусом выше: зять его работал шофером то ли в органах, то ли в посольстве, что не исключало, наверное, и первого. Он был уверен, что у Чкалова есть бутылка, и не одна. В бойлерной, как и первый дядя Ваня, он работал дежурным слесарем и был своим человеком, но этой территорией панибратство и ограничивалось. Однажды по какой-то надобности Чкалову пришлось подняться к нему в квартиру и он был поражен необычным интерьером прихожей сменщика. Чего стоило одно зеркало – огромное, с вензелями, в то время как вся ценность имущества Чкалова тогда заключалась в книгах, паре джинов и радиоприёмнике «Рига-101» с колонками.

Посетители выпивали тут же, закусывая принесенной с собой скромной снедью, и подолгу не засиживались. Один дядя Ваня шёл к жене, не уследившей за ним, другой, положив в рот леденец, чтобы перебить запах портвейна, поднимался в свою квартиру с огромным зеркалом в прихожей, остальные также не злоупотребляли гостеприимством, особенно по выходным, когда за ними был особый присмотр в семье. После ухода гостей Чкалов мыл бутылки и, цепляя сложенной пополам верёвкой, выдёргивал через горлышко пробки: за неимением штопора «посетители» вдавливали их внутрь. Пробки были нужны для шторы, которую он намеревался повесить в дверном проёме, ведущем из кладовки в его комнату. Иногда ставил бутылку под струю горячей воды, чтобы отошла наклейка. К сожалению, коллекция наклеек до сего времени не сохранилась.

Заработок на пустой посуде и утренних продажах алкоголя был мелким, но Чкалов справедливо считал: если копейка идёт в руки – почему бы её не принять. Курочка по зёрнышку клюёт. Он твёрдо усвоил принцип, которым руководствовался один из персонажей Ремарка, богач Блюменталь: нельзя упускать выгоду, даже если она мизерна. Когда копить становилось скучно, он мог позволить себе решиться на авантюру, связанную с серьёзным нарушением закона. Так, на рубеже 70-х – 80-х, когда Чкалов очередной раз устроился в «Союзпечать» киоскёром, товарищ брата, Сашка Гор, работавший на табачной фабрике, предложил ему левак. Это были первые баснословные заработки, требующие лишь готовности пойти на риск. Тут ведь – пан или пропал. Сумма выручки, получаемая им каждый день, завораживала, побеждая страх. Гор подвозил ему мешки с сигаретами, он размещал их под кроватью у себя дома, а утром брал часть в киоск и продавал, выставив нелегальную продукцию на витрине. Подошедший спрашивал: