Максим Лист - Слайд-шоу

– Я понял, о чем ты… – глядя в пол, признал Рома.

– Молодец! Я же говорил, что ты способный, – устало и буднично, без прежней патетики ответил Слава. – Всегда спрашивай себя, зачем ты здесь и надолго ли. Бери то, зачем пришел, и иди дальше! Не останавливайся в теплом и сытном доме только из-за тепла и еды. Должно быть еще что-то… всегда должно быть что-то еще… – Слава окончательно размяк, машинально взялся за бутылку, чтобы налить, но благоразумно передумал.

– Я постараюсь не разочаровать! – твердо пообещал Рома, все так же не поднимая глаз.

Но не разочаровать Славу не получилось. Инцидент произошел через пару месяцев после того экспрессивного и весьма нетрезвого разговора.

Впрочем, все по порядку.

Дела шли прекрасно, порочное увлечение нравилось и не надоедало. Появилась новая камера – досталась по большому блату. «Никон ФМ 2», как говорят ковбои Дикого Запада: «убойная безотказная «машина», несомненно имеющая свой характер.

Но больше всего Рома радовался объективу, который продали вместе с камерой, картинка оказалась потрясающей! Резкость легко подчеркивала главное, а второстепенное уходило в «мечтательную» дымку, и не требовалось дополнительного света – хватало того, что в пасмурный день попадал в окно. Поэтому и съемки чаще стали устраивать днем, пока светло, а не вечером.

Рома нашел новый способ для разрядки: пока модели после съемки собирались, а Артем был занят вместе с ними, Рома закрывался в уборной на хлипкий шпингалет и успевал по-быстрому «спустить пар».

К слову сказать, Рома по-прежнему избегал контактов со своими моделями по совету Славы, который еще в самом начале сотрудничества обмолвился, что среди «их контингента» повально пошла неслыханная хворь СПИД и, дескать, даже сами девушки могут не подозревать наличие у себя такой болезни. Толком никто ничего не знал, а навязчиво у кого-то спрашивать было тоже не комильфо.

Когда-то, еще в школе, Рома стал встречаться со своей одноклассницей Ирой, очень быстро их поцелуи переросли в большее. Тихая и примерная отличница со свойственной ей прилежностью быстро вошла во вкус, перевоплотившись в ненасытную жадную суку. И нередко сама становилась инициатором взаимных удовольствий.

Друг у друга в гостях влюбленные не отличались особой сдержанностью, но это случалось редко: на комнатных дверях отсутствовали замки, а быть застигнутым собственными родителями – это уже слишком! Поэтому, пока пригревало солнце, парочка частенько «гуляла» в городском парке в поисках укромного места, но и там было небезопасно – откуда-то постоянно брались случайные прохожие. Однажды даже пытались отвести в милицию, но Ира рванула и, не оборачиваясь, крикнула: «Ромка, беги!»

Она перепрыгнула через поваленное дерево с ловкостью олимпийского спринтера, Рома и сам не ожидал такой физической подготовки от хрупкой девочки, через мгновение он метнулся в противоположную сторону. Погони почти не было. И уже через пять минут юные влюбленные вновь встретились около центрального входа.

Не было идеального места, где можно было не опасаться ненужных свидетелей, поэтому Рома и Ира делали это везде! Адреналин стал неотъемлемой частью их интима.

Все это было забавным, приятным и познавательным, но после того, как Рома вернулся из армии, чувства заметно охладели. Для Иры подобных отношений стало явно недостаточно, и время от времени ее подвозил домой таинственный темно-синий «Мерседес». Рома мучился сомнениями и ревностью, но Ира говорила, что это всего лишь ее однокурсник. Рома предпочитал верить, интуитивно понимая, что любые вопросы и ответы, скорее всего, поставят крест на пошатнувшихся отношениях. А терять Иру не хотелось, казалось, что он ее любит.

Поиск работы после армии оказался занятием непростым. Повсюду шли массовые сокращения и хронические невыплаты зарплат. И все, что удалось – это получить работу в тарном цеху мыловаренного комбината. Рома колотил деревянные ящики для хозяйственного мыла. И с ужасом узнал, что по крайней мере половина рабочих состоит на учете в психдиспансере, остальные были просто запойными алкоголиками. Но среди сотрудников нашлось и немало уникумов, которые гармонично сочетали в себе и первое, и второе.

Рома узнал об этом, после внезапно вспыхнувшей драки двух его «коллег». Это случилось в курилке, по сути, без причины. Битва оказалась короткой, но жестокой, стены и пол были забрызганы кровью, как в декорациях для фильма ужасов. Тогда, обсуждая произошедшее, Ромкин напарник сказал: «Да им все равно ничего не будет, они же психи…» «Как это?» – не понял Рома. «Так, – ответил напарник, – у обоих – справки, что на учете стоят, а сейчас весна – обострение».

– А как же их на работу взяли?

– Так же, как и всех, – равнодушно ответил напарник и, загибая пальцы, перечислил тех, кто еще имел «желтую» справку о непостоянстве психического равновесия. Таких обладателей в коллективе набралось не меньше половины.

Данное обстоятельство подкосило самооценку впечатлительного Романа, он уже стал подозревать и у себя наличие расстройства. Теперь он понимал, что нет ни единого шанса сделать счастливой Иру, находясь в этом филиале душевной скорби. Вероятно, рано или поздно он и сам получит такую справку или сопьется – будущего не было.

И тогда Ромка пошел на отчаянный шаг – он сделал Ирине предложение! Да-да, то самое, руки и сердца. Просто так, даже без подготовки – от страха потерять ее навсегда. Ира такого поворота событий явно не ожидала. Минуту молчала, видимо пытаясь осмыслить услышанное, а помолчав, вернула ключи от его квартиры, которые Рома ей дал ранее и которыми она так ни разу и не успела воспользоваться. Она внезапно засобиралась, сказала, что ей пора…

Ира отказалась.

Села в тот же мрачный синий «Мерседес» и уехала, оставив Романа около входа в парк, из которого несколько лет назад они бежали от прохожего, а потом, держась за руки, хохотали, вспоминая произошедшее. И вот теперь Рома стоял один, глядя ей вслед, и теребил в руках еще теплую от ее ладоней связку ключей.

Лето прошло в постоянной печали. После работы Рома закрывался в ванной, пересматривал пачки ее старых фотографий, писал в тетрадку нескладные стихи и дрочил, вспоминая наиболее яркие эпизоды их отношений. А по выходным ездил в «тот самый» парк и фотографировал деревья, примятую траву, случайных прохожих и просто места, которых когда-то касалась Она. По дороге домой отдавал отснятую пленку в фотосалон и там же дожидался, пока отпечатают снимки.

Спешить было некуда – ему нравилось там находиться. Бесконечный поток самых разных людей, которые несли свои пленки и забирали белые бумажные конверты с отпечатанными снимками. Кто-то нетерпеливо раскрывал пакет, стоя около прилавка, кто-то стыдливо заглядывал внутрь и торопливо запихивал пакет в карман. А находились и те, кто равнодушно получали снимки и, не взглянув, спешили дальше по своим делам.