Филипп Горбунов - Проект «О»

ФСО уже начала пропускать народ к телу. Суровые шеренги Нацгвардии блюдут порядок. У длинноногого солдата почётного караула, пафосно, как на фотоснимке, замершего на месте и устремившего бессмысленно-казённый взор в холодное небо столицы, на бархатной подушечке трогательно сияют знаки и награды усопшего. Дежурные речи премьер-министра, директора института и академика Смелянского уже закончились. Народ стал просачиваться сквозь рамки металлодетекторов, не дыша огибал утопающий в цветах гроб и тёк к выходу…

Кукушкин отошёл в сторону и почему-то долго мешкал, не решаясь подойти к покойному. Что-то его останавливало, и он, потея, подпирал колонну в углу, пока, наконец, какой-то «молотовец», шагая мимо, не задел его плечом, вытолкнув Валерия Степановича на линию огня телекамер. Всё разом смолкло. Погасли горделиво реющие волны «георгиевок», утихли плач и молитвы чёрных косынок. Люди стали оборачиваться на Валерия Степановича. Сотни глаз жгли профессора испытующими взорами. Кукушкин шумно сглотнул и приблизился к гробу. Но когда он наклонился над усопшим, то увидел себя…

Валерий Степанович, вскрикнув, подпрыгнул на больничной койке как ошпаренный. Соседи, к счастью, продолжали спать сном праведников, только старый инженер-строитель, а ныне простой пенсионер Виктор Саныч, попавший в больницу с переломом шейки бедра, закряхтел во сне. Подушка профессора была мокрой от пота. Третьи сутки лежал он в старой областной больнице. Третьи сутки вскакивал от возобновившихся ночных кошмаров. Это тревожило профессора. Он взбил подушку и лёг на спину, подслеповато уставившись в потолок. Сон не шёл, и Валерий Степанович по обыкновению своему погрузился в воспоминания. Ночной автомобилист, пронёсшийся за окном по пустынной улице, на миг озарил спящую палату бледно-лунным светом фар, вырвав из небытия два тополя за окном, что тенями тянулись по полу к самой шее профессора, будто грозя задушить его. Но вот гонщик скрылся, свет погас, и ожившие чудища вновь канули в бездонный мрак ночи.

Пытаясь уснуть, Кукушкин стал вспоминать, как оказался в больнице. Говорят, на него напала шпана в переулке, огрели по затылку и сняли часы – Любин подарок. Профессор упал и потерял сознание, а дворник-китаец увидел его и вызвал скорую. Врачи нашли документы и связались с женой… Ближе к утру Люба влетела в палату, бледная и напуганная, и Кукушкин всё утешал её, извиняясь за часы, а она только плакала да причитала…

Когда жена ушла, в палату, ударившись о тумбочку, вошёл ужасно неуклюжий, суетливый юнец с пушком над верхней губой. Представился следователем из ОВД. «Выпускник», – подумал Кукушкин. Паренёк начал расспрашивать профессора о нападавших, но Валерий Степанович, естественно, ничего не мог сказать. Следователь приуныл. Профессор виновато улыбнулся и развёл руками: дескать, ничем не могу. Паренёк тяжело вздохнул, оставил на всякий случай свою визитку и, стукнувшись о спинку койки, пожелал всем скорейшего выздоровления и покинул палату. «Приятный малый», – подумал профессор.

Ближе к полудню к профессору прибыла целая делегация из пяти студентов во главе со старостой группы – Маргаритой Гвоздевой. Несли цветы и фрукты. Переживали. Валерий Степанович, признаться, начал понемногу уставать от посетителей. Но после полудня навестить руководителя пришли взволнованные коллеги по НИИ. Предводительствовал активно клубящийся МНС Петя Чайкин. Его было слишком много. Он охал и ахал. Он вскакивал и садился. Он заламывал руки и восклицал: «Что с вами сделали эти негодяи!» Его товарищ – кандидат наук Фима Орлов, грузный и медлительный молодой человек, скупой на жесты и привыкший взвешивать каждое слово, – уравнивал баланс сил, аккуратно беря коллегу за полу больничного халата, когда тот в очередной раз взмывал к небу в порыве эмоций. А в уголку, опустив очи долу, скромно алела красавица-лаборантка Света Синичкина. Сосед Кукушкина по палате – двадцатитрёхлетний фанат тевтонцев и прочей древнегерманской тематики, студент Макс, попавший в аварию по дороге в Ленинск, – сразу заёрзал под гипсом всем своим существом.

– Это кто ж такая, а, Валерий Степанович? – нарочито громко вопрошал он из-за плеча профессора, не обращая ни малейшего внимания на немного растерявшихся спутников девушки. – Майн готт! Я ослеплён! Как вы аристократично бледны! А знаете, мы могли бы создать неплохой тандем – я ведь тоже голубых кровей. Да-да, не смейтесь! И не судите, прошу, по внешнему виду… Холод, голод и лишения довели меня до столь плачевного состояния, милая фройляйн…

– Я бы сказал, превышение скорости во время гололёда, – вставил Кукушкин.

– Не соглашусь! – ринулся в полемику юноша. – Вожу я как бог. Но тут, видимо, сама стихия вынуждена была вмешаться, дабы проверить меня на выносливость…

– Болтун! – отмахнулся Валерий Степанович. Света же, застенчиво улыбаясь, с большим интересом слушала трепотню Макса, и тот, заметив, как горят её глазки, распушил перья.

– Но неисповедимы пути Господа, милая фройляйн – не попади я в эту чёртову аварию, я бы не встретил вас, – и юноша, томно глянув на девушку, вогнал её в краску.

– Не смущайте мою студентку, лордскнехт Самарский, – шутя пригрозил Кукушкин.

– Боже упаси! Просто я к тому, что любая борьба, друзья мои, должна быть чем-то оправдана и вознаграждена. Ибо, как говаривал мой прапрапрадед, что был конюхом у одного герцога и даже получил от него за добрую службу дворянский титул: «Nur der verdient sich Freiheit wie das Leben, der täglich sie erobern muss», что в переводе на мокшанский означает: «Дорогу осилит непьющий!»

Присутствующие добродушно рассмеялись, а Валерий Степанович в меру ехидно напомнил:

– Не соблаговолите ли представиться, ваша светлость?

– Ах да! – опомнился Макс, приглаживая свои всклокоченные русые пряди и слегка кланяясь. – Entschuldigung! Честь имею – Максимилиан Отто Фон Дуденгоффен, или просто Макс. А вас как величать, фройляйн?

– Светлана, – потупила взор девушка и вдруг тихо, но внятно добавила: – Вы что-то говорили про тандем? Идея прекрасная, но, по-моему, один в России уже есть. Ваша светлость.

Пока Макс соображал, как бы пооригинальнее ответить, профессор сказал, посмеиваясь:

– Видите, господин студент, какая у меня интересная молодёжь! Кстати, Светлана, – повернулся он к девушке, – знакомьтесь: этого фантазёра зовут Максим Дуденков. Студент-филолог, начинающий германист и трепач, каких поискать. Вот, приехал из Самары маму навестить, – Валерий Степанович кивнул на загипсованную правую ногу парня. – Поспешил, называется…

– Искренне сочувствую, – тихо сказала Синичкина.

Макс зарделся, а Кукушкин по-отечески похлопал парня по плечу.