Марина Леванте - Бритые яйца. Или обо всём-всём-всём

Но где-то глубоко у себя на подсознании он понимал, что может только как дорогостоящий музейный экспонат рассматривать Екатерину Ивановну и так же дальше дозволенной линии, той, натянутой по обычаю верёвки, отделяющей толпу музейных зевак от произведения искусства, не заходить и экспонат руками не трогать. Потому что запрещалось!

От этого понимания Миша грустнел, начинал в душе ещё больше страдать, уже даже не догадываясь, а зная наверняка о своей неразделённой любви, которая так и останется при нём, а эта женщина, не только её грудь, вожделенный предмет даже не искусства, а его чувств, так и будет по-прежнему недоступной для него, простого сантехника, привыкшего к другим дамам, но его сердце навсегда будет отдано этой. Той, что так очаровала его с первого взгляда, с первого вздоха, как и сама Екатерина Ивановна останется верна той мысли, что не родился ещё тот мужчина, с которым ей бы хотелось соединить свою жизнь, сделав её единой судьбой.

И потому Миша так и остался за дверью, когда в очередной раз тихонько постучался в ней, желая ещё раз посмотреть на свою неразделенную любовь, на ту, которую не суждено ему было больше увидеть, ведь он так и не починил, не сумев распознать старую кран буксу в смесителе, для чего собственно его и позвали, правда и чаю предлагали гостеприимно налить, но он от стеснения и чаю не сумел бы выпить, поперхнулся бы, и тоже мог бы умереть, и не от чувств своих, что было бы крайне обидно даже ему, и потому с мечтательным видом ещё немного постояв на лестничной площадке, потупив взор и теребя гаечный ключ в опять подло и предательски вспотевших руках, он нехотя поплелся прочь, чтобы сидя в подвале, почти под самой квартирой Екатерины Ивановны, продолжить мечтать, если не о ней самой, то хотя бы о её груди 8-го или 9-го размера, мечты о которой он мог бы воплотить в реальность с любой другой дамой. Но он же её не любил, ту другую даму! А любовь, дело такое, сначала грудь, очарование грудью, потом её обладательница, и всё, больше ты уже не мечтаешь о груди, а только о её хозяйке, без которой и грудь не грудь, даже, если и нальешь себе в том подвале в рюмку, сбившись со счету, какой грамм водки, ситуация от этого не изменится, любовь ближе не станет, не спустится к тебе в подвал, а так и останется неразделенной, тем более, что такие мужчины, как пьющий Миша сантехник или подобные ему, в жизни у Екатерины Ивановны уже были, и, несмотря на то, что Бог не дурак и любит пятак, она и пристрастий Бога тоже не разделяла к числу пять, ей и трёх хватило, и потому предпочитала оставаться в этой жизни одна, тем более, что её мужчина ещё не родился на этот свет, она это знала точно, и потому она подождёт, подождёт его рождения и появления его в своей жизни, пусть это будет и в другой жизни, где не будет уже ни Миши сантехника, ни тех её бывших мужей и просто, возможно это будет другая история про неразделенную любовь или всё же про взаимную, но никто об этом уже не узнает, как и о том, что Миша так и остался в тайне предан Екатерине Ивановне, не смотря на то, что она его хоть и косвенно, но отвергла.

– М ороженое, мороженое… Самое вкусное, самое натуральное… Никакого молока. – Выкрикивал молодой парень, с трудом протискивающийся сквозь толпу пассажиров, занявших свои стоячие места в пригородном поезде, потому что сидячих им просто не хватило.

– Шубка, вот смотрите, из натурального материала под норку. – Пыталась втюхать свой товар, такой же, как и натуральное мороженое без капли молока, женщина средних лет, расположившись в служебном помещении ипподрома, где обычно проходят лошадиные торги, не только бега, а не торговля женскими шубками под норку. Тем не менее…

– Это пальтишко писк сезона… Прямо из Франции… Прямо от Шанель. – Не унималась дама, вытаскивая из огромной сумки, один товар за другим, как фокусник, выдёргивающий из цилиндра, то зайца, то кролика за торчащие оттуда длинные уши, что при любом раскладе оставалось фикцией — вытащенный кроль или заяц.

Но фокусник-кудесник хотя бы этих зверушек не кидал вам прямо в руки и не предлагал их непременно и сейчас же купить.

А тут всё цирковое представление упиралось не просто в купленный билет, а в покупку аксессуаров для фокусника, это был просто цирк шапито на выезде, учитывая, что фокусы приехали лично к вам, пусть и на рабочее место, а не домой. И потому в лучших традициях шамана, почти отбивая чечётку пальцами рук о бубен, дородная дама трясла перед покупателями, коих собралось почти весь конюшенный двор, своими брендовыми тряпками, пытаясь вытрясти из этих лохушек побольше их кровных денег. И всё кричала, напоминая того мороженщика:

– Шубка из натурального материала под норку. Берите, не ошибётесь.

***

Но это было чуть позже, потому что шубка под норку была козырным тузом под завязку, а пока что:

– Ой, вам так идёт этот чёрный цвет. – Всё не уставала нахваливать свои китайские пальтишки от Шанель, шаманша. – Вы в нём так помолодели, вот, только что вам было 50, а сейчас вам уже 40.

И она тут же, услужливо поправила воротничок на этом брендовом барахлишке, прямо на клиентке, чтобы оно выглядело поприличней. Ведь за него полагалось сейчас срубить бабла, как за истинный Париж. Не важно, что он, да и вся Франция расположились в Твери, так в центре же, почти что в центре Парижа, там у неё, завязаны прочным узлом тесные контакты с фабрикой того барахла, гордо называемого ею итальянскими вещичками.

Ну и что, что только что были шанелевскими, могут немного побыть и валентиновскими, тем более, что прибыли они из Милана, там у неё, у этой цирковой шаманши, тоже плотные связи.

И вообще, какая разница, откуда она их приволокла, бренд, он есть бренд, пусть и пошитый на коленке у китайского кооператора, расположившегося со своей швейной машинкой в местной подворотне, арендованной у дворника дяди Васи. Никто же его там не видел, ну, так в чём проблемы-то? Почему бы портному по имени Х#й Ван Бин не стать каким-нибудь Валентино, вон, у них и имена даже на одну и ту же букву начинаются, Ван и Валентин, почти никакой разницы, можно даже спутать, Х#й Ван бино и Валентино.

– Ну, да, – согласно закивала лохушка-покупательница с конного двора, – похудеть немного вот, только надо. Как думаете, получится? – С тоской и надеждой в глазах одновременно обратилась она к шаманше, которая в этот момент нырнула с головой в свою волшебную сумку-цилиндр.

Тем временем лохушка всё пыталась соединить две полы воедино, чтобы застегнуть подошедшее ей и так молодившее её пальто чёрного цвета, хотя бы на две верхние пуговицы.

– Ну, конечно же, вы похудеете, – донеслось глухое и более, чем оптимистичное откуда—то из недр сумки.