Марина Леванте - Бритые яйца. Или обо всём-всём-всём

– Но моя из кролика и крашеная.

– А мне ваша так нравится. Знаете, это сейчас модно. Вы, наверное, поэтому свою надели? Модно, потому что?

– Хотите, я вам свою отдам? Раз вам так нравится.

– Ой, даже не знаю, – полностью уверенная в том, что предложение подарить, поступило на полном серьёзе, засомневалась сидящая. – У неё может мездра оказаться не такая, как надо. – С видом скорняка-специалиста добавила она.

Пассажиры в автобусе, не смотря на невозможность даже головы повернуть, не то, что пошевелиться, с интересом прислушивались к необычному разговору на предмет крашеной шапочки из кролика. Особенно стоящие. Им было скучно, в виду отсутствующих проводков в ушах. А путь был не близкий. Потому это было хоть какое-то развлечение в унылости тесноты, где была куча обиженных, а не как принято считать, что хоть и в тесноте, но не в обиде, из тех, что не сидели в тот момент, как баре. И потому уже к следующей фразе все дружно навострили уши, ожидалось, что-то интересное.

– В Италии очень хорошо и модно одеваются. Вы знаете? – Не замедлила оправдать ожидания стоящих пассажиров, сидящая. Что они, зря стояли? И потому ответ от крашеной шапочки тоже последовал незамедлительно:

– А мы что, в Италии? Вроде мы в России? Или я ошибаюсь?

– Нет, ну, да, в России. Но в Италии так хорошо и модно одеваются.

– Они тоже носят шапочки из кролика и красят их в фиолетовый цвет?

Не замечая издёвки в голосе крашеной шапочки и не видя улыбок, уже просто широко сияющих на лицах стоящих, сидящая продолжила:

– Нет, ну, вы знаете, когда я была молодая…

– А сейчас вы старая, надо понимать? – С интересом и просто в первый раз посмотрела дама в шапочке на ту, что играла сейчас, как ребенок, в игру под названием «Клуб почемучек», где основным правилом было: задай правильный вопрос, и получи такой же правильный ответ.

Не заметив намёка на свой возраст и на не соответствующее ему поведение, сидящая уже вошла в раж, она снова продолжила, торопясь, теперь уже опасаясь, что её снова перебьют, потому что это она тут задавала правильные вопросы и сама же давала на них такие же правильные ответы, зацепившись не за карман соседнего драпового пальто, ей это было не нужно, она сидела, а за меховую кроличью шапочку, крашенную в модный фиолетовый цвет.

– Так вот, когда я была молодая, – тараторила она, – я надевала такую шапочку, нет, ну, чуть другую, но красного цвета. И я была просто такая модная, на меня так все смотрели… Это же был писк.

Ну, то, что на неё все смотрели, это было не удивительно, она и сейчас пользовалась бешеным успехом у пассажиров автобуса под номером 223, особенно у тех, что стояли. Мужчина, на котором было надето зимнее драповое пальто, и плечо которого он надёжно и уверенно, потому что по-другому не мог, обстановка не позволяла, подставил даме в шапочке, с сожалением констатировал факт, что ему пора выходить, а тут только всё начиналось, представление под названием «Крашеная кроличья шапка». Он и так, уже стоя, как все, зажатый со всех сторон, как сельди в бочке, всё ехидно подхихикивал себе в усы, а хотелось ведь большего! Что он, зря стоял, что ли?! А тут он вынужден был покинуть почти первый ряд партера, учитывая, что это он, а никто другой, всю дорогу не давал возможности сползти вниз даме в крашеной шапочке фиолетового цвета, которая выглядела в тот момент, как стойкий оловянный солдатик, ещё и потому, что допрос с пристрастием насчёт товара, не купленного ли на Арбате, не собирался заканчиваться.

К тому времени, как автотранспорт всё же покинул не только мужчина в драповом пальто, так и не успев досмотреть/дослушать всё до конца, а сидящая уже сумела даже снять с себя какой-то головной убор, который на ней был надет в этот раз, не та красная шапка из норки, в которой она производила в молодые годы фурор – она приготовилась сейчас продемонстрировать что-то ещё, короче, когда обстановка внутри автобуса рассосалась, то дама, вызвавшая столь бурный интерес к своему наряду, смогла перейти, наконец, в другой конец салона, где даже стала из стоящей, сидящей.

Поняв, что не успеет всё рассказать и показать, покрепче вцепившись обеими руками в знакомые уже пластмассовые ручки своей сумочки, теперь её могли просто обокрасть, учитывая, что руки пассажиров освободились от оков, и им не нужно было так старательно держаться за поручни и друг за друга, с обидой в голосе, сказав, «ну, вот, так всегда, меня никто не хочет слушать и вы тоже» только что прочно сидящая, шустро поплелась следом за фиолетовой шапочкой и даже брякнулась напротив той на соседнее сидение, не закрывая при этом, ни на минуту рта, но уже перешла к другому вопросу, соскочив с темы шапочки, всё же вспомнив, что она в России, а не в Италии, где все очень модно одеваются, заявив, что:

– У нас так всё здорово, у нас такой народный президент…

И только хотела добавить: вот вы видели?

Как кроличья шапка язвительно отпарировала, устав уже от этой викторины, не только от муторной поездки в общественном транспорте и после трудового дня:

– И всё в этой стране принадлежит этому президенту и народ тоже, да?

Услышав, что-то знакомое, что обычно неслось с экранов телевизоров, снова удачно сидящая, как те баре, подсобравшись, выдала, что-то про членов, на что сходу узнала, что член бывает не только в партии, но и мужской, а как она к такому относится?

Но, слава богу, узнать об её отношении к мужскому члену, как к члену партии, никому не пришлось, потому что, водитель автобуса в последний раз затормозил, убедился, что никому не надо выходить, потому что почти все уже вышли, заходить тоже никто не собирался, по причине, что это была конечная остановка, и что называется, станция Березайка, кому надо вылезай—ка.

Вот и кроличья шапка спрыгнула с подножки, и её модного фиолетового цвета головной убор удачно исчез в темноте, растаяв в глубоком снегу ночного городского пейзажа, так и оставив стоять на месте с открытым ртом пассажирку, которая не только в молодые годы производила такой фурор, притягивая к себе многочисленные взгляды окружающих, но и сейчас не менее успешно сыграла почти главную роль в спектакле под названием «Крашеная кроличья шапка».

Е сть в нашей жизни люди, которые возомнили себя птицами, и с этого культового момента их взгляд на тех, кто только и делал, что, по их мнению, тянул их до того вниз, с высоты их собственного птичьего полёта, становится достойной целью их жизни.

И при этом, данная цель тут же в корне меняет их самих – они становятся не просто птицами высокого полёта, они просто обрастают с ног до головы перьями и крыльями, пыжась, при этом, тужась, и выпячивая свою птичью грудь колесом уже только от осознания своей значимости.