Марина Леванте - Бритые яйца. Или обо всём-всём-всём

Вот и Вячеслав Николаевич не имел никакого отношения ни к пресловутому Гераклу, ни к Пелопе или Пелопсе, победившем в гонке на колесницах жестокого царя Эномая, потому что тут его мать-природа обошла стороной, наградив каким-то недугом, от чего он еле-еле доходил до нужной ему остановки троллейбуса, и так же тяжело поднимался в пассажирский салон, чуть не руками занося по очереди каждую свою ногу на следующую ступеньку этого вида городского транспорта.

Так что, о какой он там прорабской деятельности думал, я даже не знаю, но, во всяком случае, мечтал, что бывает иногда полезно и даже для здоровья.

Мне же о своих будущих планах на жизнь он сообщил, когда однажды мы вместе с ним в одном купе поезда возвращались с работы домой. Вячеслав Николаевич жил тогда в Подмосковье, а я тоже чуть позже, его же молитвами, присоединился к нему, вернее к жизни вдали от столичной суеты.

***

Громыхающий поезд, за окном которого мелькали почти деревенские пейзажи, перемежающиеся с высотными домами и городскими супермаркетами, увозил нас всё дальше от Москвы, в сторону нашего теперь обоюдного места проживания. Коллега, преподаватель политологии, вот-вот доктор политических наук, профессор и будущий прораб внимательно рассматривал картины, что рисовала поздняя осень, уже давно сменившая жаркое лето, периодически что-то высматривал в своём планшете, аккуратно стоящем на его больных коленях. Потом снова выглядывал в окно, пытаясь увидеть то, что было не видимым для меня и для других пассажиров вечерней электрички, стилизованной под комфортабельный поезд. Снова что-то, куда-то нажимал в своём походном компьютере. Краем глаза я видел, как он тщательно выводил в поисковой строке главной интернет-странички полное название своего учебного заведения, в котором обучал студентов. Так ничего и не найдя, что хотел, Педрищев, неожиданно хитро прищурив один глаз, обратил свой взор на меня, а так как я уже считался его почти доверенным лицом, то решил доверить мне тайну всей своей жизни, сделав широкий жест рукой, взмахнув ею, словно крылом птица, он указал мне на что-то там за окном, что в тот момент мы проезжали на полной скорости уже разогнавшегося, разгорячённого поезда.

Это было то самое местечко, где проживал Педрищев со своей женой, потому что иногда он по какой-то причине, о которой, конечно же, он скромно умалчивал, перекантовывался у одного из своих сыновей. Их у него было двое. А в том месте, или недалеко от него, где на 13-м этаже недавно построенной высотки, ютился муж со своей женой, шло строительство аж, целого жилого комплекса, который и привлёк внимание Педрищева, о чём он и пожелал поговорить со мной в тот раз. Ну, или почти открыть свою душу, поведав о самом сокровенном.

***

Сквозь грохот металла, производимый трущимися железными ободами колёс электрички я пытался понять, в чём же заключается гениальный план моего знакомого, глядя в мелькающую черноту вечернего пейзажа за окном, внутри которого расположился весь необъятный фронт работ будущего прораба и нынешнего кандидата политологических наук. Чем больше я пытался вникать в его грандиозные планы, тем больше не верил своим ушам, думая про себя, что это песня ни о чём.

Но так не думал Педрищев! Он чётко видел перед собой цель, в виде возведённых к небу многоэтажек и так и брошенных на какой-то там стадии строительства, которую должен был закончить он, новоиспечённый прораб и уже доктор политологических наук, что, несомненно, будет в помощь его строительным знаниям. Где не пройдёт прораб, там пролезет политтехнолог. Потому бояться точно было нечего.

И, уже войдя в раж, Вячеслав Николаевич, забыв правила приличия и свою манеру говорить так, чтобы желательно никто и ничего не услышал из сказанного им лично, а тут уже по секрету всему свету он вещал на всю электричку о том, как он на хорошо что ещё стоящих стенах, учитывая сроки их постройки, этого комплекса многоэтажек, наклеит обои, там же, но уже внутри стен возведёт другие, предназначением которых станет, из одной каменной коробки сделать двухкомнатную или даже трёхкомнатную квартиру. Потолки этот прораб уже мысленно обвесил проводами, и даже прицепил к ним не контрольные лампочки, а дорогостоящие люстры, то есть провёл свет каждому жильцу, ни одного из которых не видно было ещё даже на горизонте этого микрорайона. Зато Педрищев уже шагнул дальше в своих мечтах о своей новой деятельности. Он стеклил балконы и лоджии, укладывал на не существующую ещё бетонную стяжку полы с подогревом, устанавливал не просто ванны, а ванны с джакузи, родившийся в нём давно прораб всё делал по европейским стандартам, не даром же он был знатоком политтехнологии и знал, как есть у «них», и как должно быть у «нас».

Короче, всё бы ничего, но только я видел всю эту красочную картину несколько в ином свете, зная всю экономическую ситуацию нашей страны и её перспективы на будущее, потому что они касались и меня лично в том числе, а для этого даже докторскую по политологии защищать не надо было. Я слышал, только уже не умные речи профессора и прораба вместе взятых, в которых раздавался мощный визг электропил и грохот работающих автокранов, а видел перед собой ноги Педрищева, которые он с трудом таскал за собой, пытаясь занять позу поудобней, садясь на жёсткие сидения в электричке, потому что боли в спине тоже не забывали напоминать о себе, о том, что давно не молод, а почти что даже стар, в свои шестьдесят. Но юность, что обычно играет в том месте, которое располагается у человека между спиной и его ногами, не давала покоя не только Вячеславу Николаевичу, стремящемуся к высотам науки и техники, но не умеющего нормально справляться даже со своим планшетом, твёрдо стоящем на его больных коленях, в котором при желании всё было находимо, и совсем не обязательно было, чтобы убедиться, в том, что твоё рабочее место всё ещё живо, заводить в поисковую строку полное название учебного заведения, в котором ты работаешь, а потом, затаив дыхание, будто охотник, поджидающий свой первый трофей, думать, откроется страница или нет.

И этот момент мне тоже не совсем был понятен в планах Педрищева. Потому что, если он думал руководить работами, не выходя из своей собственной квартиры, находящейся на 13 этаже, хоть и достроенной уже высотки, считая, что это и есть его прорабская деятельность, то он же, как показывает практика, с трудом находил своё старое место работы, не говоря уже о новом, и просто, обо всём остальном в интернет-пространстве в собственном планшете.

Хотя, это и было то, единственное здравое зерно в его мечтах, учитывая его возраст и ноги с коленями-сидеть, подперев голову кулаком, словно у себя в кабинете, на кафедре, но у себя в квартире, и оттуда командовать нанятой бригадой рабочих, крича, как сейчас в электричке, чтобы все услышали, не только он сам «Вира…! Майна…!» А потом мысленно попытаться пробежаться по стройплощадке в надетом на голове защитном шлеме, и всё же не угодить под строительный кран, угрожающе размахивающий железным крюком, на котором закономерно не будет ничего надето, ибо и стройки тоже не будет, сколько не мечтал бы об этом Педрищев, мня себя великим инженером-строителем.