Алексей Лужков - В шаге от бездны. Том 2

Меллендорф крепко сжал плечо Флома:

– Я выдержу. Верь в меня, друг мой.

– Верю. И буду верить всегда.

Флом накрыл руку Меллендорфа своей.

– Кхе-кхе, – вежливо откашлялся де Форцезе, заглядывая в дверную щель.

– Простите, что отвлекаю вас от проявления братских чувств, но там приперся Флоки. Похоже, он шел за тобой, Флом.

– Пусти его, – отмахнулся командор. – Если ему хочется играть в разведчиков, так тому и быть.

Агент Братства Лилий сидел у огня, шумно хлебая пиво из побитой кружки. Капюшона он не снял, нагоняя своим видом лишнюю таинственность. Хильда сидела рядом с братом, глядя на него с такой любовью, что Лукан невольно позавидовал.

– А, сержант, здравствуйте, – поприветствовал Флоки. – Отличная вчера была погодка?

– Лучше не придумаешь.

– Говорят, Бедствие скоро долбанет. Надо бы поторопиться.

– На все воля богов, – холодно ответил командор. – Ближе к делу, как говорила одна шлюха.

– Это какая шлюха?

– Покойная.

– Жаль, – агент поморщился. – У меня есть новости. Вот планы – шпион расстегнул куртку и вынул из-за пазухи туго свернутый лист. – Все секретки я пометил, будьте покойны, ничего не упустил. Теперь о братстве. Сейчас в монастыре находятся не более сорока человек. Из оружия в основном мечи, кинжалы и арбалеты. Насчет оберегов и талисманов Вам бояться нечего. За последние годы закрома старейшины поиздержались – в наличии только отводящие взгляд амулеты, сферы паралича и дымовухи. Коллекцию ядов и алхимической лабуды я в расчет не беру. На Вашем месте я бы сразу постарался захватить хранилище с магическими цацками. Оно указано на карте.

Лукан развернул бумагу:

– Хорошо начерчено, – отметил он – Подробно.

– Я старался. А вот казну старейшины я указывать не стал, тут не обессудьте.

– Договор есть договор.

Флоки откину капюшон и сверкнул веселыми глазами:

– А сейчас главное. Вернер мертв.

– Как?! – воскликнул Флом.

– Без понятия. Возможно, его достали ваши бойцы.

Лукан быстро сложил два и два. Значит, контрабандист не пережил встречу с командором, а найденная на поляне субстанция была растворенным алхимией телом Ланге.

– Он передал артефакт какому-то доброхоту, видимо, посулив награду. Вчера утром в Лесную киску заявились двое. Светловолосый мужчина с рожей, хищной как у канюка, и его одноглазый дружок, с харей еще более отвратительной. У них был медальон Вернера, и они потребовали встречи со старейшиной. Утверждали, что принесли кое-что важное. Думаю, не стоит пояснять какой груз они имели ввиду. Бордель-маман связалась с нами, и владыка вскоре назначит курьерам встречу. Сомневаюсь, что они сразу притащат реликвию – если они не идиоты, то будут опасаться подставы. Скорее всего, сначала они хорошенько все обсудят со старейшиной и назначат день передачи. Будьте наготове, сержант. Как только определят дату обмена, я Вам сообщу, а там уж не плошайте.

Лукан кивнул и посмотрел на Флома:

– Светловолосый с хищной мордой и его уродливый друг. Никого не напоминает?

– Тех, кого я видел возле трактира, – подтвердил Флом.

– Господин Вингербахнер оказался нашим клиентом, – усмехнулся Меллендорф. – Забавная случайность. Придется тебе опять посетить Готье, мой друг. С обменом они долго тянуть не станут. День на переговоры, день на передачу. Пусть сарианты переходят на полную боевую готовность. Флоки, – голос командора звенел от азарта. – Когда стороны договорятся, живо ко мне. Я должен знать точное время, вплоть до минуты.

– Будет исполнено, сержант! – жизнерадостно произнес агент.

Фрау Хильда затаенно ожидала следующей фразы Лукана, и он ее не разочаровал:

– Баронесса, Вашему ожиданию пришел конец. В день операции я отдам приказ освободить Седрика.

– Хвала богам, – с облегчением молвила Хильда.

– А теперь всем за дело, – скомандовал командор. – Отсчет пошел.

Мартин придирчиво рассматривал себя в большом зеркале. Таковое имелось лишь в комнате сестры, и покуда Катрин гуляла с Дитмаром в Старой роще, Эберлинг воспользовался ее покоями. В отполированной поверхности отражался мрачноватый бледный тип, с покрасневшими глазами. В последнее время Мартин плохо спал, мучаясь кошмарами. Мясник, Дезмонд, великий зал Верминштайна почти каждую ночь являлись маркграфу. Иногда к нему приходила покойная Агнет с младенцем на руках, делая ночи совсем уж невыносимыми. Нормально заснуть Эберлинг мог лишь с помощью ударной порции вина, вследствие чего каждое утро начиналось с похмелья. Эти беспокойные видения не давали знать о себе многие годы и почему-то вернулись со смертью отца. Удивительно, но дух Уильяма Эберлинга не тревожил Мартина, в отличие от остальных.

Промокнув лицо батистовым платком, Сокол из Фалькберга залпом выпил бокал вина. Чем быстрее он опьянеет, тем быстрее отпустит проклятое похмелье. Главное в деле самолечения – не хватить лишнего. Иначе, на банкет фон Брейгеля он приедет уже залитый. Помятый вид маркграфа оттеняла одежда. Мартин сегодня надел белую рубашку с напуском и кружевным воротником, серую весту, расшитую серебряной нитью, и черные штаны, заправленные в ботфорты. Верхней одеждой служил черный жюстокор 7 7 Жюстокор – длинный кафтан на распашку с множеством пуговиц. до колен с эполетом из золотой канители на правом плече. Дополняла наряд черная треуголка с плюмажем.

– Прекрасно выглядите, – похвалила Марта, помогавшая Эберлингу с гардеробом.

– Сомневаюсь, – проворчал Мартин, наливая второй бокал.

Служанка отступилась. Все утро она пыталась развеять скверное настроение господина, но ее усилия столкнулись с колючей стеной.

– Ваша светлость сегодня не в духе, – сказала девушка, отводя взор.

– Есть, веские, причины, – с расстановкой произнес Эберлинг, не сводя глаз с отражения.

Грядущий банкет и встреча с Иоакимом фон Брейгелем не на шутку взволновали его. Граф Эйзенберга всегда заставлял Мартина испытывать неловкость. Когда он приезжал в Фалькберг погостить у Дезмонда, Эберлингу казалось, что Иоаким видит гораздо больше, чем хочет показать.

Последний раз Мартин видел фон Брейгеля после штурма Верминштайна. Граф тогда первым ворвался в ворота замка. Окровавленный, с обнаженным мечом, он походил на демона, вырвавшегося из Бездны. Дирк к тому времени уже освободил Эберлинга из плена, а обезумевший Мясник готовился к своей последней битве. Когда крепость пала, фон Брейгель лично учинил допрос палачам фон Брогга, и когда закончил с ними, перебив всех до одного, он бросил фразу, ужаснувшую молодого Сокола: