Евгения Истомина - Конечный итог

Знания о том, какой у меня должен быть бойфренд, я черпала с DVD-диска, купленного в павильоне на мини-рынке. Я тогда подрабатывала у мамы в магазине и как-то после зарплаты решила зайти в соседний отдел и купить какой-нибудь фильм. Так ко мне в руки попал сборник «6 романтических фильмов».

Было тогда такое веяние времени – записывать на болванки по полдюжины фильмов сразу и успешно втюхивать их юным девочкам. На моём диске были: «Лиззи Магуайр», «Чумовая пятница», «Принц и я», «Стильная штучка», «Из 13 в 30» и «История Золушки». Все их я до сих пор могу пересказать покадрово.

Поэтому мне нужен был такой мальчик, чтобы ночью качаться с ним на качелях, а потом сказать ему: «Хочешь секрет? Ты самый милый парень на земле».

А у меня не было никакого. Вообще. Поэтому всё своё свободное время – а у меня его было более, чем достаточно – я мечтала о том моменте, когда он появится. И думала об этом постоянно, и на улице чуть ли не вертела головой по сторонам, чтобы не пропустить.

И нет, я не скажу, что потом вдруг прямо напрочь забыла о том, что было бы неплохо целоваться с кем-то под дождём, подпевать вместе одной песне, идти по побережью, держась за руки (да, я действительно очень любила этот DVD). Но это точно перестало быть магистральной задачей и целью всего моего существования – потому что в мире было и так достаточно других интересных вещей, которые всегда так нравятся одиноким женщинам: книжки, йога, встречи с друзьями, путешествия, фильмы по «Русскому роману», социальная ответственность и капкейки.

И вот именно в этот момент, когда я не то чтобы совсем уж расхотела, но стала хотеть гораздо меньше, они все и появились.

Не думаю, что сработал исключительно этот парадокс. Скорее, я просто стала старше на десять лет, научилась рисовать скулы и выщипывать брови, перестала чудовищно стесняться мужчин, а стала гладко болтать и вставлять удачные реплики. Прибавьте к этому джинсы с дырками на коленках, восемь лет сексуального опыта, и задачка решена.

Именно тем летом где-то в мироздании открылся портал. Сложно сказать, как это получилось. Не катайся я постоянно с Сергеем, может, я бы и не рассталась с Евгением 2.0, а значит, и не познакомилась бы с Юрой. Если бы Юра не пристал ко мне так искусно, я бы не заискрила и не запереливалась на встречах с Сергеем, и мы бы и дальше просто разговаривали. Не расстройся я из-за Сергея, я бы, наверное, и не сбежала бы в Петербург и не познакомилась с переводчиком.

Но, конечно, никто не знает, как всё было на самом деле.

Как говорил в таких случаях Юра – это всё просто спекуляция.

Именно переводчик был тем самым мальчиком из моих девичих DVD-грёз. Он был симпатичным, милым и обаятельным, он смешно шутил, много знал, у него был верхний уровень по английскому, немецкому и испанскому. Он читал даже больше, чем я, следил за собой и любил печенье «Орео». Даже песни нам нравились одинаковые – он наизусть знал «Вот и лето прошло» Софии Ротару.

А ещё ему очень нравилась я.

И он это явно и неприкрыто вербализировал. Например, стоило мне пожаловаться, что на следующие выходные у нас назначен корпоративный выезд, а я как-то уже ужасно не хочу никого видеть, переводчик тут же сказал:

– Так давай я спасу тебя!

– Как? – спросила я.

– Давай я к тебе приеду! Наверняка же на чем-то регулярно можно уехать во Псков?

На тот момент мы знали друг друга полтора дня – и это было в точности, как в том фильме.

Мы долго гуляли, дошли до Таврического и сидели прямо на траве, под раскидистым деревом.

– Я давно не встречал таких людей, как ты, – сказал он.

– Каких это – таких?

– Например, тех, которые говорят, что хотели бы иметь возможность писать больше текстов, а не больше кушать или больше смотреть в потолок.

– Мне кажется, нам уже пора.

Переводчик поднялся и помог мне встать, протянув руку, а потом вдруг притянул меня к себе и поцеловал.

Сияло вечернее июльское солнце, и целовались мы не где-то там у подъезда в провинциальной подворотне, а в Таврическом саду.

И я не почувствовала вообще ничего.

Только зарегистрировала это так, где-то внутри. Вот я, в новых джинсах, целуюсь с петербургским хипстером под сияющим солнцем, как всегда и мечтала. И вот он перестал меня целовать, но по-прежнему аккуратно держит моё лицо в своих руках, как это всегда делают главные герои романтических лент.

– Мне просто дико нравится с тобой общаться, – тихо сказал он, – мы как-то так сразу и хорошо совпали. А это, уж поверь мне, происходит совсем не так часто, как тебе кажется.

За последнюю неделю я услышала нечто подобное уже в третий раз.

– Да, – ответила я. – Не так уж и часто.

У Юры был режим, но странный. Обычно он вставал где-то в три часа дня, ошалело бродил по квартире ещё пару часов, пытаясь окончательно проснуться, и уже к вечеру садился в своё министерское кресло, чтобы проработать всю ночь и под утро лечь спать.

Так как скоро ему уже надо было уезжать на учёбу, Юра решил, что нужно постепенно переходить на график обычных людей, которые днём работают, а ночью спят.

Получалось не очень.

Я зашла к нему на обед – в этот раз я даже принесла с собой свою еду – и увидела помятого и ошарашенного Юру, чьи биологические часы ещё сильнее засбоили от моего сбивчивого рассказа про выходные.

– А почему ты валялась именно в Таврическом? – уточнил Юра. – Это же колыбель российского парламентаризма. Там бродит призрак Пуришкевича. А ты валялась. И где ты валялась? На лужку?

– На лужку, – подтвердила я, – на чужом свитере. Но как-то он меня пугает.

– Пуришкевич?

– Да какой Пуришкевич! Мой новый знакомый!

– А что он? Атакует?

– Ну вроде того. Пишет пронзительные сообщения о том, что не может даже работать и всё время думает обо мне.

– Не верь, – Юра забрал чайный пакетик и понёс его в мусорку. – Пройдёт неделя, и он тебя забудет, это всё гормоны.

– Ну, может, и да, но я говорю, мол, ты преувеличиваешь мою прекрасность, а он: дело же не только в прекрасности, а в том, что мы как-то так хорошо и сразу совпали и уж поверь мне, это происходит вовсе не так часто, как тебе кажется.

– О да, – он в очередной раз рассеянно потёр глаза, – так все говорят. Но вот в моём случае я нисколько не лицемерю, мне и правда с тобой хорошо. Ты мила, тебя можно обнять. И у тебя трусы.

– Кстати, про них – я час назад обнаружила, что с утра была такая сонная, что надела их задом наперёд, – поделилась я.

– И отлично! Это сглаз от лешего. Теперь тебя не похитит лесной дух!

Я посмотрела на Юру с некоторой тревогой:

– Мне кажется, тебе всё-таки надо больше высыпаться.

На прощание мы договорились, что раз уж меня, кажется, не похитит леший, то на выходных похитит Юра. Его мама снова собиралась уехать, и я могла бы задержаться у него больше, чем на вечер.