Евгения Истомина - Конечный итог

и мы такие – ох, ну да, ну да, в общем, не надо загоняться, лучше жить одним днем, не важно, сколько в твоей жизни дней, важно, сколько в твоих днях жизни!

«и нечего думать о смысле!»

а Любава так меланхолично ковыряет котлету и говорит:

«но главное, не задумываться о смысле жизни, когда колешь дрова»

Переводчик:

и вот опять готов рассказ! всё-таки здорово у тебя получается

Вы:

да это всё ерунда)

Переводчик:

я буду очень сильно по тебе скучать

***

Вы:

ты прикинь. переводчик уезжает учиться в Берлин

Герман:

и?

Вы:

и ничего. просто удивительно – один в Оксфорде, второй в Берлине

Герман:

знаешь только, что самое хреновое?

вы:

что?

Герман:

то, что ты – в Пскове

Когда-то мы с Германом, как и многие друзья разного пола, договорились, что если в тридцать лет я всё ещё буду не замужем, то он на мне женится. Он на это сказал: «Теперь мне надо срочно спиться до твоих тридцати». Наверное, больше всего он обрадовался, когда у него самого начались отношения с Алиной и я сообщила, что пока что на мне можно не жениться.

Сложно как-то однозначно идентифицировать то, что происходило с нами с первых курсов университета и до определённого момента. Я бы назвала это дружбой средней распущенности.

У нас никогда не было каких-то откровенно непристойных эпизодов, но случались сцены и разговоры, которые вряд ли произошли бы, будь мы кристально платоническими друзьями.

В конце концов, друзья выручают друг друга в самые сложные моменты – даже если это внезапный приступ тактильного голода.

Например, мы договаривались, что он приедет ко мне посмотреть какой-нибудь фильм, и он звонил и говорил:

– Наш человек будет у вас через час.

– Отлично, – отвечала я, – я как раз лежу на диване очень томная.

– Наш человек будет у вас через пятнадцать минут.

В тот вечер он сказал, что мои ноги похожи на двуствольный обрез.

Но какой-то момент мы поняли, что всё это – пагубная практика. Как будто у тебя есть огромный каравай хлеба, а ты всё равно забираешься в дом к соседу и крадёшь у него краюшку. И мы заключили дружеский пакт, который гласил, что отныне мы будем такими друзьями, которые только разговаривают. С двумя исключениями. Пакт перестанет действовать, если мы вдвоём вдруг попадём на необитаемый остров, а также если внезапно начнётся зомби-апокалипсис.

К середине сентября я достигла того состояния, когда мысли, чувства и добрые намерения так запутываются у тебя в голове, что хочется спрятаться от этого всего под стол, и Герман заехал ко мне, чтобы исполнить привычную роль рационального зерна. Не знаю даже, сколько десятков раз за эти годы я звонила ему и вопила в трубку – или скулила, или всхлипывала, в зависимости от ситуации: «Скажи мне что-нибудь рациональное!».

– Что ты мне говорила? – сходу начал он, едва переступив порог.

– Что я говорила? – переспросила я.

– Ты говорила, – тут он запищал тем манерным голоском, которым всегда меня изображал, – «Да ну, это же всё несерьёзно! Они все просто скрашивают моё существование!».

– Но так и было!

– А я что говорил?

– Что? – я явственно ощутила, как чувствуют себя несообразительные студенты у Германа на семинарах.

– Я говорил, что лучше бы тебе найти кого-то одного и надолго.

– А мне, может, раз в жизни захотелось другого! Много и ненадолго!

– Много и ненадолго – это как-то не твой стиль.

– Да и вообще, не так и много, Сергей вот вообще отвял ещё давно.

– Кто?

– Ну миллионер на катере.

– А ты хотела и его оставить?

– Отстань!

Был вечер пятницы, и со стороны ближайшего ресторана, на который как раз выходили окна, вдруг раздались громкие залпы фейерверков.

– Хм, – прищурился Герман, – как думаешь, может, это начался зомби-апокалипсис?

– Хуже, – мрачно ответила я. – Это просто опять кто-то выходит замуж.

***

Юрий:

Да что ты такая сегодня?

Саша:

Потому что всё плохо! Я никому не нужна. Ты меня не любишь.

Юрий:

О… Ну вот оно и случилось.

Саша:

Что?

Юрий:

Попытка предъяв! Но ты долго терпела, молодец.

Саша:

Ну а что ты как этот потому что!

Юрий:

Нет, ты скажи, что конкретно тебя не устраивает? То, что я позвал тебя на обед, как и договаривались, или что я тебя позвал завтра, или обещал пойти погулять?

Юрий:

Вот этого я и боялся!

Саша:

Да потому что! Я вечно прихожу к тебе только по твоему желанию!

Юрий:

Мм, ну ты вроде как-то с уважением относилась к тому, что у меня тоже есть свои дела.

Саша:

Да всё нормально.

Юрий:

Мне тоже так кажется. Но твои финты удивляют.

Саша:

Я вроде уже всё объяснила.

Юрий:

Да уж… Господи, вот девочки. Как с вами жить-то? Вот как?

Саша:

А ты со мной и не живёшь.

Юрий:

Тебе сколько лет-то? Двадцать пять! А канючишь, как девица из выпускного класса. Причём вот все девочки ж такие, все! Вас что, на заводе выпускают? В формочках? Где вот твой интеллект, о котором ты так часто говоришь?

Саша:

А всё. Поломался от расстройства, что ты такой равнодушный.

Юрий:

Да я… Блин. Вот так и происходят революции. Уровень жизни рабочих Российской Империи стабильно повышался с конца 19 века. Росли реальные зарплаты, повышались социальные гарантии. Но из-за революционного кризиса 1905 года их жизненный уровень резко понизился, соответственно сыграл известный социальный закон: если даже люди живут относительно неплохо, но происходит сокращение относительного уровня благосостояния, это воспринимается очень остро. И апокалиптически. Вывод – чем больше тебя обожаешь, тем сильнее опустошительный эффект, когда уровень обожания несколько спадает. Тебе кажется, что я безразличный, что мне все равно, что ничего не испытываю. Это все объяснимо.

Юрий:

Но только неверно.

***

Он называл себя и своих друзей «Клуб успешных мужчин за тридцать, которые до сих пор живут с мамами».

Как-то так получалось.

Мне было двадцать пять, и я не была успешным мужчиной, а с мамой жила на пятьдесят процентов. Это значит: пятьдесят процентов времени мама жила в нашей квартире, а на остальные пятьдесят уезжала к своему бойфренду Василию-Олегу. Нет, давайте, в этот раз я не буду лучше объяснять, почему Василий-Олег, а то это ещё на пару часов как минимум.

Так вот, Василий-Олег работал вахтовым методом. Поэтому каждые пять дней мама устраивала великое переселение и приезжала с другого края города на такси, нагруженном одеждой, косметикой и выпрямителем для волос. Через пару лет мама, видимо, осознала всю серьёзность отношений и купила второй выпрямитель для волос в другую квартиру.

До Юриного отъезда оставалась буквально пара недель, выходные как раз совпали с теми пятью днями, когда я жила одна, и я впервые позвала Юру к себе в гости.