Елена Адаменко - Смех Касагемаса. Роман

И теперь все обсуждают его успех, его характер, его женщин, рассуждают, сволочь он или не сволочь, жулик или не жулик, гений или провокатор, и никто не думает о буднях, которые он проводил весьма прозаично: дышал себе взаперти скипидарчиком и решал какие-то проблемы, никому, кроме него, не ведомые. Отважно. А в итоге искусство до Пикассо и после него – две большие разницы, как говорится. Что-то в кодировке человечества щелкнуло и треснуло… И изменилось после него. Или, окей, возможно, он не изменил, а зафиксировал какие-то изменения. Другое время, новое, где все запреты и ограничения сняты, все договоренности разорваны и ничто не является тем, чем кажется.

Иза внимательно его слушала, а потом продолжила – о своем:

– А я вроде и на филфак сама хотела, и «Серапионовых братьев» сама выбрала, и время теперь есть, но сажусь за компьютер, беру в руки книгу – и ничего не получается.

– Странно. Измени тему. Вдруг поможет? Спасибо тебе, накормила.

Герман составил в раковину посуду, начал ее мыть. Поймал на себе удивленный взгляд Изы. Она осторожно предложила:

– Можно до завтра оставить…

Герман мотнул головой:

– Да посуды-то всего ничего…

Она в ответ пожала плечиками:

– Спокойной ночи.

– И тебе. Извини, что разбудил. И за ущерб извини.

Иза ушла. Герман, домыв все, осмотрелся в поисках полотенца, не нашел, взял со стола пару бумажных салфеток. Обнаружил мусорное ведро в тумбочке под раковиной – оно оказалось почти полным. Непорядок, однако. Принес из прихожей совок с зеркальными осколками. Еще раз отразились в них его расщепленные черты. Увидел на широком подоконнике кипу старых газет, завернул в одну осколки, потом уж утрамбовал все в ведро. Надо будет завтра выбросить и не забыть зеркало купить, взял он себе на заметку.

В целом ему здесь нравилось, очень нравилось. Большая кухня аж с двумя окнами, да и вообще квартира просторная и, к счастью, никто не удосужился сделать в ней евроремонт. Широкие половицы в коридоре и на кухне, давным-давно покрытые черным лаком, потертые, старый поскрипывающий паркет в комнатах. Высокие и широкие, крашенные белым двери с филенками. Все очень гармонично, свежо и просторно – даже некоторый избыток вещей не делал это пространство захламленным. Просто отлично все.

Когда он устраивался поудобнее в своей еще не остывшей постели на новом месте, чей-то нежный голос пропел ему на ухо: «Сладких снов, спокойной ночи, дорогой…» «Спасибо, спасибо», – улыбнулся он в ответ.

На важную встречу надо было не опоздать, но и не явиться заранее, чтобы не показаться слишком уж заинтересованным. Герман, сидя с книгой в университетской столовой, поглядывал на улицу из окна, дождался назначенного срока и отправился к месту встречи: нужный ему гражданин, потенциальный работодатель, тоже оказался пунктуальным. Рослый загорелый мужчина лет сорока пяти вышел из дорогого автомобиля и закурил. Присутствовала в его манерах некая любовно культивируемая бандитская разболтанность – видно, из девяностых, – но взгляд был цепким, умным и холодным. Герман подошел:

– Андрей? – Мужчина кивнул. – Добрый день.

Пожали друг другу руки.

– Здрасьте, здрасьте. Сын сказал, вы – или, может, давай на ты? – Андрей окинул Германа оценивающим взглядом, тот кивнул. – Значит, ты занимаешься Пикассо. Кока обрисовал тебе задачу?

– В самых общих чертах.

Андрей потушил сигарету о край уличной урны.

– У меня небольшой продюсерский центр, это ты, наверное, от Коки знаешь. Снимаем всякое: рекламные ролики, последнее время – короткометражки, и не без успеха. Так, в узком кругу уже довольно широко известны. И вот нашелся спонсор, которому наш продукт нравится. – Не без гордости добавил: – У меня правда ребята хорошие, шустрые, идейные. Во всё ввязываются, всё обмозговывают… Сам подбирал, методом проб и ошибок. Крови пролито, слез… – Хохотнул коротко. – Так вот, спонсор готов вложиться в полный метр о Пикассо. То есть это вообще его идея. Сценаристу моему нужно быстренько подогнать материал: там, факты, картинки, чтобы это… чтобы спонсор не остыл, он такой мужичок капризный. Назвал даже два возможных сюжета. Сейчас. – Засунул руку в карман брюк, достал мятую записку. – «Фернанд и оливье»?

Герман понимающе кивнул.

Андрей обрадовался:

– Понял, да? И еще – вот, блин, почерк – «Смерть Катагеноса» вроде.

Герман снова кивнул:

– Касагемаса.

Собеседник легко согласился:

– Тебе видней. А можешь в двух словах сказать, о чем это? Я, если честно, в художниках не очень…

– Ну, Карлос Касагемас – это друг Пикассо, они вместе приехали в Париж, в самый первый раз, осенью девятисотого. Он вскоре покончил с собой. Пикассо переживал. Считал себя отчасти виноватым.

– А был виноват-то? – вдруг живо заинтересовался Андрей.

Герман пожал плечами.

– Да трудно сказать… Скорее нет. С этой смерти, считается, начался «голубой период», когда Пикассо перестал быть дебютантом, новичком амбициозным, и стал самим собой. А Фернанда Оливье – его возлюбленная, несколько лет с ней связано, но уже чуть попозже.

Андрей, вполне, кажется, удовлетворенный объяснениями, кивнул:

– Ага-ага. Понятно. Накидаешь материала за недельку? Мой сценарист тоже пока посмотрит, к какой истории у него душа больше лежит, а ты копни поглубже – там, подробности, детали, эксклюзивы, чтобы не из интернета, лады?

– Само собой.

Возникла недолгая пауза. Герман выжидательно взглянул на Андрея. Тот, сообразив, достал из кармана пару купюр.

– Аванс. Нормально?

– Угу.

Мужчины попрощались, Андрей сел в машину и уехал.

А Герман аккуратно уложил деньги в кошелек и побрел нога за ногу без всякой цели…

В голове крутились образы, намертво связанные с легендой, мифом Пикассо, но и с реальной жизнью художника тоже: коррида, быки и тореадоры, женщины, женщины, женщины… Бедность и слава. Касагемас и револьвер. Мама-анархия… Мертвая сестра, мертвый друг. Вина – возможно, мнимая. Возможно, более глубокая, чем кажется. И вечно живой гений.

* * *

Иза, сидя у круглого стола в большой, старомодно обставленной комнате, безуспешно пыталась сосредоточиться на работе. Все было готово: включен ноутбук, собраны бумаги, тетради, ксерокопии книжных страниц с пометками маркером. На экране светился типовой титульный лист работы с названием «Стилистические особенности прозы авторов объединения „Серапионовы братья“. Лексикологический аспект». Но, посидев сгорбившись и тяжело вздыхая пару минут перед братьями-литераторами, взывавшими к ее участию, Иза перешла на другую открытую вкладку – сайт знакомств, начала листать мужские анкеты. Не ради знакомства, а так, из любопытства. Может, когда-нибудь… Пока она не чувствовала решимости предъявить себя миру во всей красе.

Читать дальше