Елена Адаменко - Смех Касагемаса. Роман

Герману не хотелось спорить, но он все же был уверен, что каждый просто обязан предъявлять к себе какие-то требования. Ставить задачи и решать их. Выжимать максимум.

Но постепенно он справился. Труднее всего было найти те самые «доступные и запоминающиеся слова», способные достойно аккомпанировать видимой красоте, истории, живущей на этом небольшом клочке земли. К некоторым сюжетам Герман делал множество подходов, выстраивал рассказ то на одном основании, то на другом, смотрел, что больше увлекает людей, заставляет следить за развитием сюжета. Поступательное разумное повествование никогда ни с кем не срабатывало – слишком скучно. Везде нужна драматургия: коротко, внятно, завязка, интрига, кульминация, разрешение…

Драматургия – наше все.

ИНТ. ПАРИЖ. МАСТЕРСКАЯ НОНЕЛЯ. ДЕНЬ 1 1 Используются сценарные сокращения: инт. – интерьер, нат. – натура.

ПАБЛО 2 2 ПАБЛО РУИС ПИКАССО, 19 лет – испанский художник, невысокий крепкий брюнет с выразительными карими глазами; часто смотрит пристальнее, чем принято в приличном обществе; почти не понимает французского; есть некоторая неуверенность и в его манере говорить по-каталански. остановил КАРЛОСА 3 3 КАРЛОС КАСАГЕМАС, 20 лет – каталонский поэт и художник, брюнет среднего роста, худощавый; нервозный, эмоциональный, ранимый; его лицо почти лишено подбородка, отчего кажется безвольным; владеет, кроме каталанского, французским и английским. , который собирался благовоспитанно постучать в дверь.

– Что же это будет за сюрприз? Давай ошарашим старину НОНЕЛЯ 4 4 ИСИДРЕ НОНЕЛЬ, 27 лет – каталонский художник, старый знакомый Пабло и Карлоса по Барселоне; крепкий, начавший лысеть мужчина среднего роста, с выступающей вперед нижней челюстью. (Здесь и далее приводится описание внешности лишь основных действующих лиц.) как следует.

Карлос кивнул, улыбнулся, надавил плечом на дверь и замер на пороге. Пабло вслед за ним ввалился в студию и тоже остановился. Они застали своего друга за работой – он стоял перед мольбертом, в одежде, измазанной краской, и был не один: лежа на шелковом покрывале, ему позировала нагая ЖЕРМЕН 5 5 ЖЕРМЕН, 22 года – француженка, модель и танцовщица; стройная шатенка со светлой кожей. Возможно, секрет ее особой привлекательности для мужчин – в кошачьей грации, возможно – в сиянии светло-карих глаз. . Она опиралась головой на согнутую в локте руку и безмятежно улыбнулась вошедшим.

Нонель отложил палитру и кисть, шагнул навстречу друзьям:

– Кого я вижу! Карлос, Пабло! Здóрово! Все-таки получилось до нас добраться!

Он раскинул руки и Карлос аккуратно, стараясь не испачкаться, обнял его. Отстранившись от друга, он важно ответил:

– Все по плану.

Нонель тем временем заключил в объятия Пабло:

– И Паблито захватил! Молодец!

Карлос возразил:

– Паблито сам по себе, и он главный герой. У него же картина на выставке Всемирной. Знаешь об этом?

Карлос невольно бросил робкий взгляд в сторону Жермен, а она в ответ снова ему улыбнулась. Села, прикрылась покрывалом, закинув один его край через плечо, взялась за гребень и шпильки – стала собирать в прическу распущенные волосы. Пабло прошел вглубь студии и внимательно наблюдал за движениями модели. Карлос же, замявшийся у порога, осматривал скорее мастерскую; впрочем, там и были-то всего лишь большой стол, рядом с ним – этажерка, заваленная бумагами, низкий широкий топчан-кровать у одного из выходивших на север окон (именно здесь в спокойном свете раньше возлежала, а теперь сидела красавица), ширма в восточном стиле, продавленный диван, шкаф-буфет, вешалка на стене, два стула. И пространство для работы, где стояли мольберты. Вдоль одной из стен тянулись полки с разнообразными жестянками, остатками красок, кистями и растворителями. Другие стены были увешаны картинами Нонеля. Он задумчиво произнес:

– Жермен, наверное, на сегодня все. Жаль терять такой свет, конечно…

Пабло тем временем подошел к холсту Нонеля, придирчиво изучил его. Вновь бесцеремонно уставился на Жермен, которая, впрочем, не cтушевалась, глаз не отвела.

– Вот именно – свет. Мы могли бы поработать вместе, – предложил Пабло.

Нонель усмехнулся:

– Пабло, Пабло. Вы же приехали не на один день?

– Само собой.

– Вот и не торопись. Все успеешь.

Жермен тем временем не спеша, завернувшись в покрывало, удалились за ширму и, что-то тихонько мурлыча себе под нос, стала одеваться. Молодые люди молчали, так что было слышно, как шуршит платье. Вскоре она призвала Нонеля, чтобы тот помог ей справиться с туалетом.

Какое-то время из-за ширмы доносились только смешки и шорохи, тихий разговор по-французски.

Пабло взял кисть, палитру и решительно нанес несколько мелких мазков на полотно Нонеля.

Наконец прекрасная и Нонель вышли из-за ширмы. Жермен в скромном зеленом платье и темной драповой накидке, в пикантной шляпке, водруженной на высоко закрученный узел волос, стала казаться совсем иной – гораздо более строгой, собранной, взрослой и – обычной. Она не торопясь прошла мимо новоприбывших.

– Оревуар! – произнесла она, и оказалось, что голос у нее под стать внешности – манящий, теплый.

Карлосу, сделавшему лишь пару шагов от двери, показалась в какой-то момент, что она идет нарочито прямо, специально к нему. Но нет, скользнула мимо, оставив за собой тонкий цветочный аромат.

Дверь за Жермен закрылась, и молодые художники втроем еще чуть-чуть зачарованно помолчали.

Наконец Пабло произнес:

– Модель что надо…

Нонель подтвердил не без гордости:

– Да. – И совершенно иначе, свободно и деловито, продолжил: – Я, кстати, на днях собираюсь в Барселону. Мастерская освободится. И модель, возьмите себе на заметку, тоже. А у нее множество достоинств: во-первых, говорит по-каталански, во-вторых, у нее есть сестра-блондинка по имени Антуанетта, которая по-нашему тоже понимает и позирует по сходной цене, а также подружка-брюнетка Одетта, очень даже смазливая. Она грубиянка, но грубит только по-французски, другим языкам не обучена, а еще любит выпить. – Нонель многозначительно поднял брови. – Так что без женского общества не останетесь. Вы где-то уже остановились?

Карлос, запустив руку во взлохмаченную шевелюру, тем временем тоже подошел к незаконченному полотну, где в хаосе мазков начали проступать черты Жермен, и внимательно изучал его. Он ответил:

– Остановились. Вещи оставили. На Кампань-Премьер.

Нонель вытаращил глаза:

– Что? Монпарнас? Вы спятили?

Карлос хмыкнул:

– Прекрасное, между прочим, место. Рядом кладбище. Да и ты ведь еще не уехал.

Нонель возмущенно затараторил: