Елена Адаменко - Смех Касагемаса. Роман

Особенно полезным для него оказалось знакомство с работой одной весьма немолодой дамы, Марии Степановны, которая считалась звездой экскурсионного бюро, но держалась скромно, неприметно одевалась и брала очень мало экскурсий. Герман раньше всего отправился ее послушать и как раз этот поход неприятно поразил его простотой изложения, граничащей чуть ли не с юродством, на его вкус. Группа, правда, была из российской глубинки – простые люди, очень далекие и от искусства, и от истории. Ответом на пару «контрольных вопросов», заданных ненавязчиво в начале пути, стало настороженное молчание. Герман тяжело вздохнул: он решил, что придется выслушать все известное про Северную войну, Петра, его европейские путешествия, ведь надо же хоть как-то восполнить лакуны в знаниях посетителей. Но не тут-то было: экскурсовод стала излагать версию, совершенно лишенную фактического наполнения, давала только самые основные ориентиры. А так – читала стихи, обращала внимание на радугу над фонтанами, говорила о том, как водичка самотеком, самотеком, да не с залива («Нет, он не потому обмелел, что вода вся истрачена на фонтаны»), а с возвышенности («Видите уступ? А дальше места еще выше, оттуда ручейки собираются»), и все очень легко и мило…

Герман был разочарован, а посетители – очарованы: провинциальным говорком благодарили за прекрасный день, за радугу над Большим каскадом, за замечательные фотографии, говорили, как много они узнали и как понесут это знание в мир, своим детям. А она тоже улыбалась, кланялась, удивлялась, какие приятные нынче туристы… Герман мысленно записал ее в условную группу ублажителей, не ставивших перед собой никаких задач, кроме понравиться. Однако сам он стойко держался мнения, что надо стремиться к большему, пробуждать интерес и давать максимум информации.

Но через несколько дней он попал случайно на экскурсию той же Марии Степановны для группы историков, участников проводившейся в музее конференции, – и все оказалось совсем иначе, с совершенно другой интонацией: скорее суховато, ничего лишнего, ничего невнятного, никаких дурацких «развлекалок». Несколько раз он хватался за карандаш, делая пометки в блокноте, – кое-чего просто не знал, иногда хотел зафиксировать схему подачи информации: факты в мастерском изложении, в четких продуманных формулировках так красиво сплетались и перекликались! И снова в момент прощания группа была чрезвычайно довольна, благодарила, Мария Степановна улыбалась и утверждала, что лучше публики невозможно себе и представить.

На обратном пути к экскурсионному бюро Герман решился спросить:

– Мария Степановна, я был у вас на экскурсии несколько дней назад…

Она кивнула, доброжелательно и хитро улыбнулась:

– Вам не понравилось, я помню.

Герман слегка смутился:

– Да не то чтобы не понравилось… Просто сегодня понравилось намного больше.

– Правильно – сегодня была экскурсия, интересная для вас. Была группа, способная ее воспринять. Если бы я взялась изложить эту версию предыдущей группе, уверяю вас, уже на середине маршрута осталась бы в одиночестве… Разве что заблудиться кто-нибудь побоялся бы…

– Но ведь получается, мы подстраиваемся… И они ничему не научатся.

Она удивленно подняла старомодно подведенные карандашом брови:

– Так мы и не учителя. Знаете, есть такая шутка у экскурсоводов, и в ней, к сожалению, лишь доля шутки: если экскурсант знает, что Екатерина Великая – это восемнадцатое столетие, а Пушкин Александр Сергеевич – девятнадцатый век, то с таким человеком уже можно работать. Все, что вам кажется общеизвестным, нулем информации, для многих – откровение и большая интеллектуальная нагрузка. Вы, опираясь на собственные представления об истории, о ее достоверности, желаете подтверждать, аргументировать каждый свой тезис, а простой слушатель в этом абсолютно не нуждается. Он поверит вам просто так, на слово. Вы лишь должны скормить ему полезное, хорошо приготовленное блюдо, главное – рассказ должен быть увлекательным. Не тезис и доказательство, как вам хотелось бы, а тезис и иллюстрация. Даже скорее сначала иллюстрация, а потом тезис. В двухчасовую экскурсию все равно историю трех веков не вместить, да и не нужно. Так что всего по чуть-чуть: начало восемнадцатого века – Петр, «величие замысла», потом дочь его Елизавета (подробности борьбы за трон, краткосрочные царствования опускаем), потом тридцать с лишним лет деятельной Екатерины Великой. Большие переделки времен Николая Павловича, очень Петергоф любившего, – архитектор Штакеншнейдер. Именно по чуть-чуть, чтобы запомнили малое (кое-что не грех и повторить), какую-то историческую байку, узнали что-то про царский быт, полюбовались делами рук человеческих, поразились изобретательности мастеров, дикарству фашистов, чужое достояние с удовольствием в войну разрушавших, – и достаточно. Люди живут самой обычной жизнью и знать не знают историю. К моему и вашему сожалению, это так… Но ведь и мы (я так точно), например, мало что знаем про сопротивление материалов или про пошив мужских рубашек. Нет теперь универсально образованных людей, увы. Просто в начале работы всегда, так сказать, прощупайте дно посохом… И имейте разные варианты рассказа. Проходя мимо Екатерининского корпуса, условно простой группе можно про Елизавету Петровну напомнить, что она никогда не была замужем (женщины сразу заинтересуются), что призвала к себе племянника, сына сестры, а тому уж жена больно ретивая попалась – в православии Екатерина… А если примерно то же самое, но с другого конца – про Гольштейн-Готторпских да Софию Августу Фредерику, то люди последят-последят, запутаются насмерть, да и бросят слушать. И не запомнят, не уследят, что Екатерина именно отсюда, из Петергофа, отправилась своего супруга, Петра Третьего, свергать. Безусловно, можно и про Гольштейн-Готторпских, важно только: как, зачем, – тут вопрос приоритетов. И понятно, что историк легко запнется и заведется со своими «но», «однако», «есть версия» и «существует предположение»… Но наша задача здесь – рассказать то, что люди в состоянии услышать. Никто не запрещает вам участвовать в научных конференциях, писать статьи, изучать посетителей, делать, так сказать, «срезы» публики, искать доступные и запоминающиеся слова. А так – просто обслуживайте клиентов и помните, что они на отдыхе. Не согласны?

Герман понял, что уже некоторое время отрицательно мотает головой.

– А что же сами-то посетители, клиенты так называемые, не должны какие-то усилия прилагать? Стараться?

Мария Степановна усмехнулась:

– Простите, Герман, но ваша пылкость не больно-то уместна. Это не наше с вами дело. Мы на очень краткий миг соприкасаемся с тем, что есть, с чужой жизнью, которая невообразимо разнолика и обременена множеством неведомых нам тягот.