Игорь Денисов - Ид

Он хмуро молчал.

– Мне хочется грустить, – продолжала она. – Вместо этого я злюсь. Потому что ничего не понимаю. Я не понимаю, почему он умер, и не понимаю, зачем он родился. Ты помнишь, как мы радовались? Два дня отмечали. Идиоты.

Она повернулась к мужу. Ее глаза были сухими.

– В наш век нелепо верить в бога. Но я верю. Должно же быть что-то лучшее, чем мы? Так вот: я не понимаю, зачем бог сначала дал нам ребенка, а теперь забрал.

Он наконец решился приблизиться, но жена отвернулась.

– Оставь меня, пожалуйста. Я хочу побыть одна.

Через десять минут его пневмокар бесшумно мчался над поверхностью шоссе к мерцающему впереди призрачному городу. Он подумал: может, Наташа вовсе и не хотела, чтобы он уходил. Может, это был один из тех моментов, когда женщина говорит «уходи», а сама ждет, что ее обнимут. Он никогда не умел различать.

Он проработал весь день и вернулся домой к десяти вечера.

Жена была в спальне. Лежала в полной темноте, одетая. Когда он вошел, трубки на стенах озарились розово-голубым сиянием.

Он лег рядом, и трубки погасли.

– Ты помнишь, я говорил тебе, что американцы семьдесят лет назад послали за пределы Солнечной системы космический зонд со встроенным диском. На нем была записана информация о человеческой цивилизации?

– На него еще записали песню «Битлз» «She Loves You»?

– Да. Она до сих пор звучит в космосе… в виде радиосигнала, конечно.

– Забавно. Ну и?

– Сегодня мы запустили свой.

– Ты мне об этом не рассказывал.

– Это секретный проект.

– Тогда зачем сейчас рассказываешь?

Он обнял ее.

– Подбором информации, которую записывали на встроенный диск, занимался я. Сегодня, за час до завершения работ, я кое-что сделал. Тайком.

– Что?

– Помнишь колыбельную, которую ты пела нашему мальчику?

Она вздрогнула.

– У меня есть запись. Я храню ее в ящике рабочего стола.

Он облизнул губы.

– Я записал ее на диск. Теперь она вечно будет звучать там, в космосе.

Спустя несколько секунд она сжала его руку…

Как всегда, плазмоиды напали неожиданно.

Все знали, что они живут на звездах, но никто не знал, как они перемещаются в пространстве.

Вот и теперь они возникли словно ниоткуда. Сотни, тысячи разумных огненных шаров атаковали боевой корабль, патрулирующий созвездие Орла.

Десятки этих ублюдков буквально пролетели сквозь обшивку корабля, оставив в ней дыры – одни меньше детского кулачка, другие диаметром с огромный метеорит.

Когда началась разгерметизация, система безопасности тут же задраила все люки, начисто отрезав отсеки друг от друга. Все члены экипажа, скорее всего, погибли. Лейтенант Иванов выжил только потому, что в момент нападения находился возле шлюза. В туалете.

Выскочив оттуда, он успел лишь натянуть скафандр, а запрыгнуть в челнок времени не хватило.

Корабль начал разваливаться на куски.

И вот теперь он, единственный выживший, плывет в открытом космосе, все больше отдаляясь от обломков корабля. Матушка-Земля тоже превратится в кучу обломков, когда плазмоиды до нее доберутся. Все прочие звездные расы они уже поработили, а самых непокорных уничтожили.

А люди – самые-самые непокорные. Пощады им не будет.

Иванов попытался с кем-нибудь связаться. Отвечала ему мертвая тишина.

Других кораблей поблизости нет. Он обречен. Кислорода хватит на пару часов. Потом – мучительная смерть.

Звезды горели ярко, как уличные фонари. Справа виднелись две планеты, необитаемые. Совсем рядом метались в пустоте плазмоиды. Впрочем, «метались» – неверное слово. Они исчезали в одной точке пространства и появлялись в другой. Время от времени какой-нибудь из них подлетал к звезде, после чего становился крупнее и ярче.

«Они пьют энергию звезды, как лошади из реки».

Прошло больше часа. Дышать становилось труднее. Лейтенанту показалось, он слышит голоса. Детские. Целый хор. Голоса доносились из центра звезды. Дети пели какую-то страшную, зловещую считалочку, вроде «Буду резать, буду бить».

Потом он увидел сад. Прямо в космосе, среди звезд расцвели яблони, вишни, появился английский розарий. Розы всех цветов: белые, красные, розовые, желтые, желто-красные.

Лейтенант понял, что плачет.

– Красота-то какая, – прошептал он. – Спасибо, господи, спасибо.

Один из плазмоидов пролетел сквозь розарий, и сад исчез.

Детскую колыбельную, которую исполнял нежный женский голос, лейтенант тоже сначала принял за галлюцинацию.

Мальчик мой, спокойно спи,

Сладкие пусть снятся сны.

Ты ночной не бойся тьмы,

Мама рядом, нет беды…

– Мама? – позвал он.

– Т-ш-ш, – сказала она, а потом ее нежная рука погладила его по щеке.

Настоящая мать редко его гладила. А когда гладила, он ничего не чувствовал. Ее руки казались грубыми и холодными.

Нечто металлическое летело меж звезд, хромированным корпусом отражало их нестерпимое сияние.

Ну конечно. Зонд, посланный с Земли. Сколько лет он летел в космосе? Тысячу? Колыбельная, которую он слышит – радиосигнал. Приемник скафандра преобразовал его в музыку.

Зонд полетел дальше, туда, где плавали в космосе обломки боевого корабля.

С плазмоидами происходило нечто странное. Они перестали метаться, замерли на своих местах.

Материнская любовь,

Сбережет твои мечты.

Что бы ни случилось вновь,

Знай, что будешь счастлив ты.

«Они будто под гипнозом».

Некоторые плазмоиды нырнули внутрь звезды, другие полетели вслед за космическим зондом.

Иванов облизнул губы. В глазах темнело.

Неужели простая колыбельная, спетая земной женщиной, заставила их остановиться? Ему хотелось смеяться. Но уже не осталось сил.

Он погиб в открытом космосе.

Плазмоиды так и не объявили войну человечеству.

А зонд все летел сквозь бесконечное пространство – тысячи, миллионы, сотни миллионов лет. И звучал среди звезд нежный голос матери, которая пела колыбельную своему сыну…

Мертвому сыну.

Закончив, он отвел глаза в сторону и ждал приговора.

– Похоже на Брэдбери, только хуже, – сказал Вредина.

– Для начала неплохо, – ответил я.

Умник хмыкнул.

– Если кто-то из вас мечтает об успехе, не советую связываться с научной фантастикой.

– Это не научная фантастика, – заметил Любовник.

– Но очень близко. Есть миф, будто научная фантастика лет 50 назад была популярна. Это не так. За последние 70 лет ни один роман этого жанра не попадал в списки бестселлеров New York Times. Можете сами проверить. Я тоже читал всех этих Хайнлайнов, Саймаков, Фредериков Полов… лет в десять. Это литература для маленьких детишек. Взрослых не интересуют другие планеты, воскресшие динозавры или рептилоиды. Они хотят читать книги про людей, про любовь, про реальную жизнь. Мне просто смешны претензии фантастов на научность и постоянные насмешки над фэнтези. В сущности, НФ – это такие же сказки. Хотя бы потому, что там всегда описывают межзвездные перелеты. На мой взгляд, это уже ставит крест на любой научности.