Игорь Денисов - Ид

– Поясни, – попросил Любовник.

– Ну вот смотри. Допустим, нам нужно лететь в звездную систему, которая находится в 70 световых годах от Земли. Мы посадили астронавтов и запустили корабль. Мой вопрос таков: где гарантия, что через 70 лет планета будет еще там?

– Есть телескоп «Хаббл».

Умник закивал, нетерпеливо облизнул губы, давая понять, что говорит с умственно отсталыми.

– Телескоп «Хаббл», как и мы, видит не сами объекты, а лишь свет, отраженный или излучаемый этими объектами. Свет, который летел 70 лет и достиг поверхности объектива. Поясняю для тупых: планеты или звезды на том месте, где мы их видим, может сейчас и не быть. Мы видим то, что было там 70 лет назад. Если кому-то кажется, что это ерунда, советую представить следующее: допустим, вам нужно пойти в гости к соседям, но с условием, что вы будете идти туда пешком 70 лет. Вы рискнете это сделать? Так называемая научная фантастика – которую я предлагаю называть псевдонаучной – внушает нам, что полететь к звездам так же просто, как сходить потрахаться к соседке, но это далеко не так. Когда дело касается таких больших расстояний и промежутков времени, все работает иначе.

Третья проблема. Где гарантии, что астронавты за 70 лет не кукукнутся и не перебьют друг друга?

– Так они будут в анабиозе, – сказал Вредина. – А корабль полетит на автопилоте. В кино же показывают… ну, в «Чужом».

– Да. Астронавты спят, потом их будят, и они, после 70 лет сна, как ни в чем не бывало тут же приступают к работе. Безо всякой реабилитации и восстановления мышц. Кто-нибудь пробовал спать 70, 100, 500, 1000 лет? Люди, которые провели в коме 3—4 года, не умеют ходить, не помнят своего имени, не узнают близких.

(Я почему-то вздрогнул)

– В пределах Солнечной системы разгоняться до скорости света опасно и бессмысленно, до орбиты Плутона корабль полетит на «нормальной скорости», и лишь потом перейдет в другой режим. Разгон, торможение, облет, посадка, возвращение… вы представляете себе стоимость этого мероприятия? На это не хватит даже трех мировых ВВП. А учитывая жадность корпораций и сомнительную возможность прибыли – никто на это не пойдет.

Наконец, четвертое. В общей сложности полет продлится 140 лет. Учитывая разгон и исследование чужой планеты, чуть больше. Вопрос: вы куда возвращаться собираетесь? Ваших детей и даже внуков уже не будет в живых, город, в котором вы живете, изменится до неузнаваемости или будет вовсе стерт с лица Земли. Прогресс за это время улетит далеко вперед, а вы останетесь в прошлом. Назад вернутся люди, которых можно будет сравнивать с детьми-маугли, воспитанными волками. Понадобится долгий процесс социализации, и не факт, что астронавты смогут приспособиться к новому веку. По сути, межзвездный перелет – это билет в один конец. Кто согласится лететь на таких условиях? А ведь это 70 световых лет, соседняя подворотня!

– Так летать будут быстрее, – робко подал голос Простак. – Говорят же, что скоро откроют какие-то «кротовые норы», или «червоточины»… субпространство. Через них можно за один день долететь.

– «Червоточины» не были найдены. А если и будут, как через них летать и, опять же, куда? Там, в субпространстве, дорожные указатели, что ли, расставлены? В романчиках ими пользуются, как ветками метро, но это курам на смех. Как субпространство действует на психику, каковы его законы? Вот у тебя…

Простак замахал руками.

– Ладно-ладно, убедил. Я не спорю. Если моя вещь не понравилась, я не обижусь. Главное, чтобы наш любимый Вредина не обижался на меня за то, что я его обошел.

Тот, качая ногой, поморщился.

– Можно было не вспоминать об этом? Нельзя слово сказать. – Он помолчал. – Но, если бы я сегодня читал, это было бы справедливо. У меня сегодня день рождения.

«Читал, не читал»… детский сад.

Простак вскочил, опять сел, снова вскочил.

– Так что же вы молчали? Я бы… Поздравляю! От всех нас.

Он подбежал к дивану и обнял Вредину. Тот, криво улыбаясь, похлопал Простака по спине, но все равно скорчил недовольную рожу.

– Поздравляю, дружище, – искренне сказал Любовник. Вредина, уже и сам не рад, что заикнулся, покраснел и неопределенно махнул рукой.

Я вяло кивнул, а Умник закатил глаза:

– «День рождения»! А я думал, что нахожусь среди взрослых. Давай, спою тебе «Пусть бегут неуклюже».

Любовник и Простак снарядились сбегать в магазин, вернулись с увесистыми пакетами. Умник включил на смартфоне музыку. Любовник хлопнул пробкой шампанского.

– Вечеринка! – закричал он. – Где вы, нечестивые духи?

Имениннику всучили огромного плюшевого медведя, а Умник выстрелил из хлопушки. Вредина стоял посреди комнаты, прижимал к себе игрушку, весь с головы до пят обсыпанный конфетти, и плакал.

– Меня… никогда еще… не поздравляли, – сказал он дрожащим голосом. – В детстве… мы голодали… на подарок даже денег не было. Спасибо, парни. Спасибо.

Мне одному кажется, что мы о чем-то забыли?

Когда все разошлись, я не отправился к себе. Я нарушил правило, установленное Стратегом: «Никто из членов кружка не должен ничего знать о других».

Я пошел вслед за Простаком, отставая шагов на пятьдесят. Он тащился медленно, пьяно шатаясь и ступая в лужи, и один раз остановился в подворотне, чтобы отлить. Я старался казаться незаметным не только для него, но и для того, кто, как мне казалось, мог преследовать его. К счастью, для меня это не трудно.

Ничего не случилось. Я проводил Простака до самого дома. Жил он, как выяснилось, в богатом районе, в двухэтажном доме из клееного бруса, на клумбе у подъездной дорожки дебильно лыбились гномики в красных колпачках. Гипсовые, конечно, не живые.

Парадная дверь распахнулась, и пьяный упал в объятия прекрасной элегантной женщины в красном брючном костюме и белой блузке. За ней выбежали две маленькие девочки в голубых платьицах и с бантами. Что за английская пастораль? Только не говорите, что у них есть еще и собака.

– Вау! Вау! – Из-за угла выбежала белая псина с висячими ушами, обнюхивая на пути все, что только можно, и радостно бросилась к хозяину. Встала на задние лапы, а передние положила ему на плечи и начала лизать щеки.

Кто-то провел лезвием ножа по моей шее. Я обернулся и увидел Умника. Его глаза за стеклами очков иронично блестели. Это он провел по моей шее… нет, не ножом, пальцем, а сейчас приложил его к губам.

– Так-так-так, – прошептал он. – Юродствуем во Христе?