Валерия Советова - Золотая кнопка царицы

– Фу, примитивно!

Катя умолкла и растерянно посмотрела на Вику. Та показала ей язык:

– Ученица филфака! Настя, Аня…Где твоя фантазия? Не хочу, чтобы дочь звали, как всех соседских пупсов. Если и могу что-то сделать для нее, так это подобрать нормальное имя. Ладно, Катька, убедила полистать словарь.

– Вика, – предостерегла Меркулова, – не моего, конечно, ума дело, но…не называй дочь слишком оригинально. Когда-то она станет бабушкой, её имя может устареть.

Стрельцова кинула на подругу снисходительный взгляд. "Уж не дура, разберусь!" – читалось на лице.

“Куда я лезу? – подумала Катя и все-таки не удержалась:

– Имя должно сочетаться с фамилией и отчеством…Ой! – спохватилась девушка – а отчество какое ей дашь? Отца зовут Игнат, насколько помню, или… по бывшему мужу?

– И не такое, и не такое! – хмыкнула Вика, подобрав под себя колени. Всех удивлю. Пусть еще погадают, от кого я её нагуляла.

– Как жаль, что не могу пока назвать тебя по имени. – Катя баюкала девочку, поминутно целуя в лобик. Время перевалило за два часа и на новую работу предстояло идти не выспавшись. И как только Вике удаётся видеть десятый сон, когда дочь плачет?

Катю будто что-то подстегивало, она выпрыгивала из постели и неслась на помощь в самый нужный момент. Девушка его чуяла – этот самый момент и неважно, что малышка ночевала в комнате подруги. Меркулова угадывала, когда ее пора кормить, а когда – менять пеленки.

Под утро Катя провалилась в сон, удерживая кроху на животе. Чудо, но проснулась она точно в той позе, в какой заснула. Девочка дремала, щекоча дыханием грудь.

Катя попробовала встать. Кроха тут же завозилась, зачмокала. Девушка положила новорожденную на кровать, сетуя, что колыбелька в другой комнате. С ловкостью многоопытной няни развела смесь.

Взяв девочку на руки и вложив в ее ротик соску с питанием, Меркулова прокралась в комнату подруги. Уже собиралась уложить девочку, как вдруг из темноты послышался голос:

– Ненавижу! Всю жизнь мне поломала…

Катя вздрогнула. Подруга говорила во сне.

Считается, что малыши не слышат звуков и не понимают речь. Но Меркулова не сомневалась, девочка все услышала и поняла. Она завозилась у Кати на руках, начала жалобно всхлипывать.

Девушка поскорее прижала её к себе и погладила – кроха притихла. Катя покосилась на подругу: нет, благо, Вика не проснулась.

Меркулова коснулась губами крошечного уха и прошептала:

– Не бойся. Я рядом. Я буду тебя защищать.

Девочка успокоилась. Она опустошила бутылку и, отпустив, удовлетворенно рыгнула.

«Ничего себе – дала обещаньице, – спохватилась Катя – Интересно, как собираюсь его выполнять?»

Под утро она разбудила Вику.

– Чего? – Стрельцова закопалась в подушку.

– Вика, я просидела с малышкой всю ночь. Возьми ее. Мне хотя бы час поспать. В шесть утра подниматься.

– А чего так рано? Тебе же к восьми на работу.

– Нет, к семи. Сегодня первый день на новом месте.

Вика ошалело посмотрела на неё.

– Ты все-таки пойдёшь этой… как её..цветочницей?

– Не цветочницей – газетами торговать.

– Ах ну да, высокие барыши тебя ждут, – съязвила Вика.

Катя молча отправилась в постель.

Через два часа она стояла у газетного киоска и слушала торопливую речь торговки.

–Да, да, хозяин уже в курсе про тебя. Но сюда он нанял другого менеджера, – тетка перековеркала модное слово, сделав ударение на последний слог, – а тебя велел отправить на другую точку – в Алябьевский район.

– Почему вы меня не предупредили?– возмутилась Катя – Алябьевский район был дырой. Рассадником воров и бандитов. Там запросто пшикнут перцовой смесью в лицо и сорвут с плеча сумку с деньгами. К тому же, располагался этот край цивилизации аж в двух часах езды на автобусе. Девушка едва удерживалась от слез, – я ведь с работы уволилась…

– А это уже твоя беда, – гавкнула тетка, – хочешь – дуй в Алябьевский. Не хочешь – других желающих найдут. Срок думать – до завтра. А теперь шагай отсюдова, не мешай работать.

Катя потерла обожженные бессонной ночью глаза и поплелась домой. Там Вика, конечно, сразу сбросит на неё девочку, но, может, им обеим удастся хоть немного поспать. Чтобы чуть позже на свежую голову решить, что делать.

В дверях её встретила подруга и сунула в руки папку с документами, оставленную Катей с утра на столе.

– Ты забыла.

Свидетельство о рождении, паспорт, аттестат о среднем образовании с отличием, красный диплом и трудовая книжка, – вся официальная жизнь девушки уместилась в тонкой стопке.

– А, – отмахнулась Катя, – не нужно.

– Как это? – подруга уперла кулаки в талию, не испорченную лишним весом.

– Меня брали без оформления…

– Вот оно что… – протянула Вика, – ну и дура же ты, Катька!

– Да уж поумнее некоторых буду, – огрызнулась Меркулова. – Я не рожала внебрачных детей.

– Ах ты так! – взвилась Вика.

Только она раскрыла рот, чтобы высказаться – в квартиру постучали. Подруги притихли.

– Кого-то ждёшь? – тихо спросила Катя.

– Нет, а ты?

– Тоже нет.

– Наверное, врач из поликлиники. Она говорила, что сегодня придёт…Открой! – царственно распорядилась Вика.

Катя возмутилась командным тоном, но направилась к двери. Это был не врач.

На Меркулову с любопытством глядел молодой мужчина, вылитый герой испанского сериала. Загорелый, статный, с глазами цвета мокрой гальки, он заслонил тоску унылого хрущевского подьезда. За широкими плечами незнакомец будто нес тропический мир из морских волн, рокочущей музыки и танцующих пальм. Непонятно, что затягивало больше – он сам или картинка за его очерченными, как по линейке, плечами.

Так и хотелось всплеснуть руками, как в кино, броситься ему на шею, и воскликнуть:

– Альберто! Ты пришёл!

– Ты? Зачем приперся? – послышалось вдруг из-за Катиной спины, – Как ты меня вообще нашёл?! – Вика и незнакомец ввинчивались друг в друга взглядами.

– Да уж пришлось постараться! – на чисто русском языке ответил «испанец».

Он склонил голову перед Катей, чуть сильнее, чем требовал этикет, от чего кивок превратился в поклон:

– Можно войти?

Меркулова посторонилась. Вика, вздернув нос, ушла в комнату. Испанец, наскоро разувшись, скользнул следом.

– Катя! – послышался нетерпеливый голос подруги. – иди тоже сюда! Меркулова прошагала в сторону спальни и остановилась в дверях.

Подруга успела выхватить дочь из кроватки. Она демонстративно качала ее и нацеловывала:

– Спи, мое золотце! Не волнуйся! Я тебя выращу одна. Обойдемся без папы.

«Испанец» замер в другом углу комнаты, уперев сжатые кулаки в поясницу и глядя исподлобья на молодую мать.