Валерия Советова - Золотая кнопка царицы

– Игнатушка, давай лучше ты сам. Я на улице подожду.

– Ну уж нет, – Испанец обнял жену за плечи, – мы пришли вместе для серьезного разговора.

Вика отступила и глумливым взмахом руки пригласила войти. Муж и жена прошли в комнату и устроились на стульях. Оба, не сговариваясь, посмотрели на крошечную девочку, спящую в материнской постели.

Людмила, увидав новорожденную, застенчиво улыбнулась. Игнат вскинул подбородок.

Катя поспешила в сторону кухни, но Вика ухватила её за локоть и поволокла обратно, в гостиную.

Людмила замялась и сцепила руки на пухлых коленках. Испанец потер виски.

– Так получилось, что мы вместе полюбили Игната, – прошептала беременная, – у обеих будут дети.

– Как в сериале, – хмыкнула Вика.

– Собственно мы пришли … мы пришли потому… В общем, отдайте девочку нам! – выпалила Людмила.

Катя молча стояла в углу, стараясь не вмешиваться. Но последняя фраза жены Игната заставила ее встрепенуться. Как это – забрать девочку? У матери? Да не только у нее, а ещё у и Кати?

Людмила в первые секунды вызвала у Меркуловой симпатию, но теперь…

«Хотя, быть может, я просто ослышалась? Посмотрим, что скажет Вика,” – подумала девушка. Она перевела взгляд на молодую мать и по азартно вспыхнувшим глазам поняла: та может согласиться.

«Не надо, не вздумай! – мысленно взмолилась Катя, жалея, что не владеет навыками гипноза. – Я помогу воспитать Владочку. Не отдавай ее чужим!”

– Что?! – голос подруги вывел Меркулову из оцепененения. – Отдать дочь?

“Не буду вмешиваться. – Катя закусила губу. – Это не мой ребёнок. И не моя война».

– Игнат сказал, что вы не любите детей и не хотели беременеть. – пробормотала Людмила, глянув на мужа.

– Ты так сказал? – Вика развернулась к “испанцу.”

Тот отвел глаза.

– И вы решили сделать акт доброй воли и освободить меня от хлопот! – Стрельцова упёрла руки в боки.

– Игнат чувствует ответственность за девочку! – крикнула беременная – Он так сказал: “Не могу бросить! Обязан заботиться!” А я не выдержу, если муж будет все время ходить к вам! Лучше сама всех выращу и воспитаю!

– К чему приводит ревность, – покачала головой Вика.

– Зачем вам судьба матери-одиночки? Вы не справитесь! А если заберу девочку, вдохнёте свободы, найдёте нового мужчину.

– И я согласен. – мрачно вступил Игнат. – Любовные треугольники – ни к чему.

– Вот как! То есть вы предлагаете забрать дочь и даже не собираетесь давать мне видеться с ней? – вкрадчиво поинтересовалась Стрельцова.

– Простите, я не могу по-другому. – отрезала Людмила. – К тому же мы, наверное, уедем из страны. Появился шанс…

– Слушай, ты, арбузина недоспелая! – вскочила Вика. – Дуй каракатицей на выход, пока я тебе роды преждевременные не устроила. Ишь чего надумала!

Глаза Людмилы вспыхнули. Она встала и попятилась к выходу. Игнат вскочил, загородив жену.

– Не смей угрожать! Никто ребенка не отнимает! Мы предложили – ты отказалась.

Не замечая преграды в виде бывшего любовника, Вика двинулась к сопернице.

– Стой! Не совершай непоправимого! – Катя метнулась к подруге, – они уже уходят!

– Я ее убью! – завизжала Стрельцова. – Мужика увела! А теперь еще и ребенка отдай!

– Я Игната у вас не отбивала, – выкрикнула женщина из-за спины мужа, – вы сами его бросили.

– Он все равно от тебя уйдет, тушка бегемотная! Ко мне вернется, хоть ты всех детей усынови!

– Прекрати! – резко оборвал Игнат и обхватил Вику, не подпуская к жене. – Нечего меня делить. Не вернусь!

Катя втиснулась в центр потасовки и обняла подругу.

– Уходите! Пожалуйста, – она слегка подтолкнула локтем растерявшихся супругов. – И не волнуйтесь. Ничего плохого с девочкой не случится. Это теперь и моя дочь тоже. Я ни за что не брошу Вику в отчаянном положении. Вместе справимся. Уезжайте.

Игнат несколько секунд задумчиво смотрел на Катю. Она в ответ ободряюще закивала, потихоньку отводя Вику в сторону. Испанец, как и в прошлый визит, слегка поклонился и пророкотал:

– Спасибо, Катья.

Супруги поспешили к выходу, попутно натягивая верхнюю одежду.

Катя вернулась в комнату. Ладошка дремала среди скомканных одеял. Вика съёжилась на подоконнике, подобрав колени. Она сама сейчас напоминала девочку лет четырёх, брошенную в ненавистном детском саду. Стрельцова привалилась лбом к замерзшему стеклу и уставилась во двор.

Меркулова подошла к подруге и осторожно погладила скрюченную спину. Раньше Вика не горбилась.

– Холодно… знобит… – прохрипела молодая мать.

Катя достала из шкафа пуховый платок, подошла к подруге и укутала, желая согреть, утешить. Та не шелохнулась.

Меркулова проследила ее взгляд.

Ну конечно. Вика неотрывно смотрела на супружескую пару, удаляющуюся от дома.

Грузная беременная женщина брела, спотыкаясь. Рядом статный мужчина крепко обнимал: только бы не оступилась, не упала. Трудно было представить, что он, несущий за плечами южное дыхание моря, мог искренне влюбиться в тусклую неповоротливую тетку. Но заботливые объятья были такими семейными.

Людмила достала из хозяйственной сумки носовой платок и уткнулась в него. “Испанец” перехватил руки жены и с усилием отодвинул от лица.

Тетка тряслась в своем потасканном пальто и что-то говорила. И тут он ее поцеловал… Обхватил за щеки, притянул и приник, как будто к первой красавице вселенной.

Влюбленные, а это были без сомнения влюбленные, соединились, поддерживая и ободряя друг друга. Будто он вернулся с войны, а она уже и не чаяла встретить его живым.

Людмила обхватила Игната полными руками. А он погладил ее живот, будто опасаясь раздавить. Женщина заулыбалась. Игнат утер слезинки с ее щек, потом хозяйски приобнял и повел прочь от дома бывшей любовницы.

– Аааа! – заревела Стрельцова. Вырвавшись из объятий подруги, она скатилась на пол и ухватилась за батарею, чтобы со всего размаху удариться головой. И ударилась бы, если б Меркулова не удержала. – Ааа!

– Не надо, не надо! – Катя рыдала вместе с подругой. Слезы насквозь намочили пуховый платок, которым обе пытались утереться.

Катя отказалась работать в Алябьевском. Деньги, которые Игнат дал Вике, позволяли повременить, и помощь была нужнее дома. Благо подруга в отношении денег теперь вела себя разумно, не транжирила. Но вовлечь Вику в домашние дела, однако, не представлялось возможным. Подруга слонялась по квартире молчаливым привидением. От дочери и вовсе старалась держаться подальше.

– Владочку кормить пора, – увещевала Меркулова и протягивала малышку.

Стрельцова шарахалась в другую комнату и захлопывала дверь:

– Дурно мне, тошнит.

А однажды Вика призналась глухим голосом: