Хелен Фрост - Уроборос сбрасывает шкуру

Первой взбунтовалась Алина: не привыкшая к высокой интенсивности труда, не способная работать в режиме многозадачности, она отказалась в очередной раз смотаться туда и обратно за…

– Я уже вся измоталась! Кай, что ты себе позволяешь? Я не нанималась тебе в прислуги или курьеры. Я твой личный помощник, а не девочка на побегушках!

Легкая тень офигевания вместе со взметнувшейся из всех уголков офиса пылью пронеслась по лицам сотрудников. Такой мощности был заряд негодования, выпущенный разработанными легкими и натренированной глоткой Алины.

Но директора департамента рекламы и маркетинга Кая Германовича Нёртона заданный его личной помощницей формат диалога не смутил. Он плавным движением руки со всего размаху раскрыл на всю ширину проема дверь своего офиса и, встав в позу указующего верную дорогу вождя пролетариата, недвусмысленно предложил Алине Андреевне сходить в ближайшее кафе, выпить чашечку кофе с пирожным и снять накопившийся стресс за корпоративный счет. В протянутой руке директора красовалась золотая кредитная карта. Такое предложение в стенах компании всегда имело значение компенсации при увольнении по соглашению сторон. На большее рассчитывать не следовало.

Свидетели происшедшего испарились как по волшебству, только заметив блеск золота в руке Нёртона. Никого не привлекала участь попасть под раздачу вместе с Алиной.

Очень приятно, более того – радостно, или, вернее всего, отрадно, наблюдать, как что-то способствует преобразовательным процессам личности, к тому же когда эта личность вдруг вылупляется из кокона ложных о себе мнений, открывает для себя дотоле неведомый, новый, прекрасный во всех отношениях мир других людей и их истинных представлений о ней.

Всегда утомленное, изнеженно-детское и одновременно сексуально-доверчивое, с полуприкрытыми пышными накладными ресницами глазками и полуоткрытым припухшим от филлеров ротиком, выражение лица Алины, глупое и поэтому безмятежное, вдруг стало сменять на себе одно за другим живое отражение внутренних глубоких интеллектуальных процессов. Картинки эмоций листались на белом зеркале ее души так стремительно, что даже Каю при всей его наблюдательности не удавалось зафиксировать точную их последовательность. Честно говоря, он сам не ожидал, что столь будничное, рядовое предложение может произвести такое потрясающее впечатление.

Всполох сознания мелькнул в широко раскрытых глазах Алины, губы сомкнулись в туго завязанный бантик. Она как будто вся разом собралась, подтянулась, сгруппировалась в стойку смирно, затем, развернувшись на каблуках вокруг своей оси, схватила со стола тот самый пакет документов и решительным шагом направилась исполнять положенный ей должностной инструкцией функционал.

Бунт был подавлен на корню, не пришлось прибегать ни к переговорам, ни к увещеваниям, ни к крайним мерам. Покинув офис, Алина, по-видимому, навсегда забрала с собой остатки откровенного пофигизма и неприкрытого лоботрясничества, которые царили среди персонала до сих пор. Кай в качестве руководителя одержал свой первый маленький триумф. Одного он не знал – что порой самая маленькая, незначительная победа может стать причиной полного и окончательного поражения.

Вечером этого же дня, когда все сотрудники разошлись и тишину пустых кабинетов нарушал только шум уборочной машины, к Нёртону пришла Суетина. Он не встал ей навстречу, не предложил присесть, не обратил даже взора, так и продолжал углубленно изучать какие-то графики и схемы в своем планшете. Только пульс участился. От нее повеяло весной, медом и надеждой. Она сидела молча, смотрела просто, без ожидания, но терпеливо. Связываться с ней не хотелось, отвязаться не моглось.

– Как у тебя дела, Кай? – заговорила Суетина, когда шум от техники удалился в лифтовый холл.

– Полн о .

– Я тебя отвлекаю?

– Нет, привлекаешь.

Она улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Опять уткнулся в планшет, а она смотрела на него. Выжидание. Суетину в этом не переиграешь. Кай не хотел играть, но в уме перебирал тактики и маневры, усилием воли приводил в норму пульс, пока она не прервала его напряженный внутренний труд:

– Смотрела финансовые отчеты твоего департамента, не нашла в них никаких ошибок или подлога.

Значит, он ей уже об этом рассказал. Когда? Тогда , когда еще?!

– Странно…

– Я сделала видеообзор проверки, пришлось привлечь Зареб, но Русакова пока еще не в курсе. Считаю, не стоит ее предупреждать пока.

Думая о своем, Кай не обратил внимания на слова Суетиной. Его волновало сейчас другое:

– Значит, Вертелов хранит подлинники, и он их вернул, а фиктивные бумаги забрал. Но почему? Чего он испугался, и испугался ли?

– Я одно могу сказать, что предложение по акциям к этому делу не имеет никакого отношения. Я, именно я убедила Стопырёва в том, что ты тот человек, которого нужно брать в команду.

– Да, я понимаю, и это очевидно теперь, что Стопырёв не имеет к этому никакого отношения. Вертелов это делает за его спиной. Но чьими руками? Русаковой? Зареб?

– Моими? Мне ты тоже не доверяешь?

– А ты доверяешь Зареб?

– Мы с Левоной, конечно, не закадычные подружки, но на махинации она не пойдет.

– На махинации не пойдет… а на то, чтобы меня подставить по-крупному?

– Зачем?

– Зачем вообще все это?

– Да, странно…

Суетина положила ему на стол флешку:

– Здесь видеообзор внутренней проверки и дополнительные файлы. Пока Зареб не внесла ее в реестр, но приказ и все документы лежат готовые на подпись Стопырёву. Если что, оформим задним числом. Пока не о чем волноваться, Кай, ты правильно сделал, что все мне рассказал.

Кай не привык оставлять вопросы решенными «пока», на потом. Настаивать не стал. Стал собираться. Сегодня вторник, его ждала больная мать. Захватив со стола флешку, он вышел. Суетина встала и вышла за ним, быстрым шагом обогнала его, но осталась ждать у лифтов. Кай закрывал офис и включал ночное видеонаблюдение. В лифте спускались молча, стрелка мелькала вниз, мысли неслись туда же, к земле, под землю, на парковку.

– Кай, ты мне ничего не скажешь? – спросила Суетина перед раскрывающейся дверью лифта.

Не важно, что мужчина не согласен с женщиной, важно, чтобы он время от времени выражал свое согласие вслух.

– Хорошо, что пока не о чем волноваться, – ответил Нёртон.

Они вышли на пустую парковку, сработал датчик движения и звука, и в полумраке подземки высветился пятачок, на котором они стояли. Суетина рукой показала, где ее машина. Автомобиль Нёртона был припаркован в том же секторе, только на противоположной стороне. Они шли рядом и вперед, каждый четко видя там вдалеке свою цель, ровными шагами отмеряя к ней расстояние, но каждый шаг их в полумраке подземки был почти наугад, и раз за разом освещался только тот, который был уже сделан, тогда как прежний уже тонул в сумраке, а следующий, пусть прямо перед ними, был полной неизвестностью.