Сергей Хоршев-Ольховский - Обыкновенная любовь

– Согласен! – воскликнул Матвей и тут же стушевался: – Нам бы надо где-то определиться с Софийкой.

– Поживёте на первых порах у меня на постоялом дворе, – заключил атаман. – А как подзаработаешь на прибыльном деле деньжат, так и начнёшь строить собственный курень.

– Курень? – удивился Матвей. – Мы же иногородние! Нам положено по вашим законам строить только хатки-времянки.

– Ничего, сынок. Ты станешь со временем донским казаком, по твоей закваске сразу видно. А уж я подсоблю, дюже по душе пришёлся ты мне.

– Я буду честно служить вам! – пообещал Матвей.

– Не мне, а казачеству, – поправил запорожца атаман и, удовлетворённый его ответом, подкрутил ус. – Иди на постоялый двор, там вам с невестой подготовили комнату.

– А что она будет делать? – в нерешительности спросил Матвей.

– На постоялом дворе всем хватит работы. Кто только не заезжает передохнуть и поменять лошадей! Шлях [11] Шлях – большая наезженная степная дорога на Украине и на юге России. Торговый путь в пределах Войска Донского. всё-таки рядом. Всех надо принять, помыть, покормить, спать уложить, да ещё чтобы все остались довольны. Так что не переживай, при деле будет твоя зазнобушка, – хлопнул Матвея по спине широкой ладонью дед Хороший, – а теперь иди отдыхай. Дорога всё-таки неблизкая была, – и, видя, что тот всё ещё в сомнении, добавил: – Да не дам я её в обиду. Не дам.

Солнце скрылось за горизонт. Сумерки быстро переросли в тёмную южную ночь с густой россыпью ярких звёзд на небе. На постоялом дворе зажгли огни в фонарях, а затем и в помещениях…

Закончились страшные для Советского Союза 1941 и 1942 годы, ознаменовавшиеся отступлением Красной армии до берегов самой матушки Волги. Под Сталинградом враг был повержен, фашистов погнали смертным боем через вольные степи батюшки Дона в угольные районы Донбасса и далее, к Днепру.

– Мне нужен решительный доброволец для разведполётов! – прокричал во весь голос командир эскадрильи, и вся эскадрилья сделала шаг вперёд. – Но пересесть придётся на По-2, – добавил он, и вся эскадрилья сделала шаг назад.

– Летать на этажерке?! На этой фанере?! Да кто же согласится на это?! Он что, сдурел совсем?! – послышались обиженные голоса лётчиков-истребителей.

– Зря вы так, – расстроился командир. – Задание опасное. Летать придётся без прикрытия в Донбасс и далее, до самого Днепра.

– Я согласен! – выскочил вперёд, к удивлению сослуживцев, Александр Качкин, нутром почувствовавший, что это как-то поможет ему в поисках земли предков – эта идея крепко засела у него в голове после последней встречи с отцом, рассказавшим ему не то правдивую, но уже изрядно подзабытую легенду, не то откровенно красивый вымысел, сложившийся в поколениях за долгие годы пересказов, про основателей рода Матвея и Софию.

По-2 легонько, сухим листиком взлетел со степного аэродрома в верховьях Дона, набрал высоту и взял курс на запад. У истоков речушки Ольховой он круто завалился на левое крыло и низко пошёл по течению на юг.

Над родным домом Александр Качкин покачал крыльями, и самолёт опять круто завалился на крыло, теперь на правое, и, набирая высоту над древним хуторским кладбищем, расположенным на высоком песчаном холме, пошёл на запад, отдав честь погостам предков.

Настал 1943 год. Коварный и сильный враг был отброшен от берегов матушки Волги и батюшки Дона на территорию Украины.

Получив очередное задание, Александр взял курс на запад – к Днепру. Пролетая Запорожье, мимо красивого озёрного края, он решил сверить свой курс – открыл планшетку, и по его спине пробежал горячий луч.

– Вот она, разгадка! Вот! – прошептал он пересохшими от волнения губами, когда его взгляд случайно упал на маленькую, едва различимую, находившуюся в стороне от его маршрута надпись на военной карте, только что полученной им, – хутор Качкин.

Александр резко повернул и решительно бросил вниз лёгкий самолётик. Под крыльями замелькали рощи и озёра, ниточкой потянулась хорошо утоптанная степная дорога, по которой старик с вязанкой дров на спине вёл на привязи корову. Александр направил маленький некапризный По-2 на дорогу как на посадочную полосу. Самолёт плавно коснулся земли и с торможением пошёл навстречу старику с коровой, остановившись перед самым его носом. Александр мгновенно выскочил из кабины, не заглушив двигатель, и пустился за стариком, попытавшимся скрыться в чаще, но благо его отступление тормозила корова на налыгаче.

– Стой! Стой! – отчаянно закричал Александр. – Я свой!

Услышав русскую речь, старик остановился и обернулся к незнакомцу.

– Я Качкин! Понимаешь, Качкин!

– Подумаешь, – пожал плечами старик. – У нас тут много Качкиных. И хутор наш Качкин.

– А почему он так называется?

– А ты глянь на озёра, – ухмыльнулся старик. – Что там?

– Утки! – воскликнул Александр. – Сплошь утки качаются на волнах!

– Вот-вот! Качаются. Утка по-нашему – качка. Поэтому так и называется хутор.

– По легенде, больше ста лет назад мои предки Матвей и София убежали из этих мест на Верхний Дон. Там осели и основали свой род. Каких только уличных дразнилок у них нет – Софешки, Ромашки, Карпушки, Кролики, Сашкины, Васюнины!.. А все они одного рода, хоть многие из них уже и не знают этого. От Матвея и Софии пошли все Качкины на Верхнем Дону. Может, слышали что-нибудь про них?

– Как же, слыхал, – подтвердил старик. – До сих пор это будоражит местных влюблённых. Такого сроду в нашем хуторе не было, чтобы молодые воспротивились воле родителей. Да ещё чтобы убежали в чужие края.

– Спасибо тебе, дедушка! Спасибо огромное! Ты помог мне подтвердить легенду о моих предках! – вскричал от радости Александр. – А теперь мне пора! Военное время не терпит!..

Родился и вырос я в большом казачьем хуторе [13] Хутора на Дону – это большие поселения, обычно вытянувшиеся по обоим берегам речек на несколько километров (три-пять, иногда и более). Бытует мнение, что это небольшие поселения в два-три дома, как в других регионах. Это не так. на Верхнем Дону. В этих местах на памяти моих дедов и прадедов произошло много неоднозначных исторических событий. Я любил в детстве и юношестве слушать рассказы стариков о прошлом нашего края и зачастую сам подталкивал их к беседе простыми вопросами.

Наслушавшись долгими зимними вечерами былей и баек, я пытался на другой день заводить об этом разговоры со сверстниками, но им это было неинтересно. И тогда, уже повзрослев, я поставил себе цель: написать для земляков литературное произведение о бурных и весьма трагичных событиях, происходивших на нашей исторической родине, у истоков двух издавна казачьих рек – Чира и Ольховой. Что это будет за произведение – очерк, рассказ, повесть – я тогда ещё не знал. Вышел большой фольклорно-исторический роман в пяти частях, который получил несколько литературных и казачьих наград. Черновой вариант романа так и назывался: «В верховьях Чира и Ольховой». Но серьёзный материал я начал собирать поздновато, когда оказался вдали от родины – в Литве. Жил я в то время в Каунасе, учился заочно в Вильнюсе, а работал в городке Кибартай. Такое положение дел заставляло меня по несколько часов в день проводить в пути.