Юлия Негина - Солнцепоклонница

После ужина я уехала домой. Не из-за насекомого. Торжественный выход мотылька из складок дивана, которого он бережно взял и выпустил в окно, не шел ни в какое сравнение по степени странности с его поведением.

Сидя во втором часу ночи в полном одиночестве на скамейке у его подъезда в ожидании такси, я вспоминала, как счастлива была несколько часов назад, предвкушая эту встречу. Я ничуть не злилась. Я просто бесконечно удивлялась.

Это была не первая ночь, когда я не высыпалась из-за него, и вовсе не по счастливой причине. Утром, как назло, необычно рано разбудила собака. Я села работать, превозмогая недосып. Он прислал сообщение:

– Привет. Как самочувствие? У меня прямо сушняк какой-то.

– Привет. Не удивительно. Мы «пили чудесное вино» и «провели фантастическую ночь любви».

– Я рад, что тебе понравилось!

– Надеюсь, тебе тоже.

– Шикардос.

– Знаешь, я не помню, чтобы мне кто-то нравился так сильно за последние много лет, как ты сейчас. Но твоя манера проявлять активную заинтересованность в начале и адскую холодность в конце каждой встречи меня обижает. Ты меня как будто сначала прижимаешь, а потом отталкиваешь. Очень неприятно.

– Надо начать целоваться, это самое сложное. Вот оно – противостояние неокортекса и древней коры. Но я думаю, мы это преодолеем.

– Фразы типа «я бы хотел, чтоб ты осталась, но, если ты решишь ехать домой, я тебя особо удерживать не буду. И вообще, какая тебе разница, где спать» сближению явно не способствуют…

– Ну да, диковато. Но ты должна делать скидку, я же простой студент. Я сегодня вечером уеду в Москву, вернусь в четверг. Предлагаю тогда и встретиться, если у тебя нет планов на вечер. Программу придумаем. Блин, чо с курицей делать? Я ее не доем. Может, ты у меня поживешь и утилизируешь курицу?

– Скажи мне что-нибудь хорошее. А то у меня от твоего противостояния неокортекса и архикортекса – стресс.

– Ты очень милая, красивая, тобой можно любоваться. У тебя шикарная фигура. Это хорошее?

– Это нормальное. Благодарю.

– Ты такая влюбленная все-таки! – смеялась подруга, к которой я пришла помурлыкать под крылышком. После всех потрясений очень хотелось окунуться в стабильность и предсказуемость старой, проверенной временем дружбы.

– Да, как кошка. И это ничем не остановишь, я вынуждена просто переждать, как торнадо, ураган Катрина, а потом разгребать и восстанавливать разрушения. А ты вот даже нисколечко мне не сочувствуешь. Черства, как сухарь, и невозмутима!

– А чему сочувствовать? Когда влюблен, это де прекрасно!

«Это де прекрасно»! Я обожала непринужденную иронию подруги, смех восстанавливал пошатнувшееся равновесие.

– Это вот ты мне должна сочувствовать: одна как перст. Я ревела вчера весь вечер. Мы не пожарили шашлыки и не посмотрели фильм по своему обыкновению. Вчера сын мне сказал, что ненавидит людей. Он и меня тоже ненавидит. Я приехала сюда на дачу, где так пахнет бабушкой, и ощутила такое всепоглощающее одиночество. Бабушку можно было обнять, и она всегда хотела выслушать. А сыну это не нужно. Он занят только собой. Я так давно никого не обнимала! У меня сенсорный голод и одиночество.

– Ты можешь обнять меня, иди сюда. У сына – переходный возраст. Я тоже не менее одна. Еще даже более одна, чем ты.

– Поверить не могу, что он тебя даже не поцеловал! Наверное, реально комплексы какие-то. Какие и почему, тут не разберешься. Интересно, какой он в постели. Получится ли у него вообще?

– У меня теперь уже самые пессимистические на это прогнозы, если уж положить руку на сердце.

– Если для него самое сложное начать целоваться, может, потом пойдет проще. Но он исключение! Обычно для мужчин это легче некуда. Причем они готовы прямо сразу начинать, с первой встречи.

– Точно, точно! Сложнее обычно их остановить.

– Так что тут какие-то серьезные заморочки.

– Вот ведь как бывает: стоит встретить разностороннего человека с интеллектом выше среднего, с которым есть, о чем поговорить, так на тебе – побочный эффект! Нет в мире совершенства!

Мужчина зарождает в тебе новую жизнь, и она изменяет твое время и пространство, состав твоей крови, ритм твоего сердца. Время становится тягучим, как сосновая смола: один день – как неделя, один час – как вечность. Секундная стрелка тащится по циферблату, минутная умирает, часовая окаменела. Ты с усердием выполняешь все свои привычные дела, но все, что с головой увлекало еще недавно, теперь просто четки, которые ты перебираешь в ожидании его звонка.

– Привет, как дела? Какие новости?

– Соскучилась.

– Вечером встретимся? Ты сможешь приехать на набережную, как в тот раз?

Он не выпускает моей руки, мы сидим в баре, пьем вино и слушаем живую музыку.

– За то, чтобы в жизни был истинный смысл! – он поднимает бокал.

– А какой смысл – истинный?

– Я имею в виду, чтобы у нас была возможность заниматься действительно интересными делами, которые нас увлекают, чтобы было время все успеть.

– Отлично. Чин-чин!

Я рассказываю о любимых фильмах, о местах, где работала когда-то. Он говорит о прошлых отношениях, рассуждает о «безобразном сюжете», когда все кончается женскими слезами, а он чувствует себя негодяем. Зачем? Неблагодарная тема. Лучше всегда думать о будущем и наслаждаться настоящим. Он так часто возвращается к этому архетипу негодяя-мужчины, воспользовавшегося женской доверчивостью, что мне становится скучно. Изъезженная классика, Волк и Красная Шапочка. Причем здесь мы?

– А какой сюжет у нас?.

– У нас? – запинается он, – …пока никакого.

– Но нельзя сказать, что совсем нет никакого сюжета.

– Наш сюжет пока непонятен.

– Какой мне смысл встречаться с тобой еще? Ты рассказываешь мне тут зачем-то, как бросал девушек, как они страдали. Ты проецируешь это на меня?

– Ну, я тебе с самого начала сказал, что в октябре уезжаю надолго… Но ведь это же было честно, сказать сразу?

– Лично я бы не говорила. Если бы ничего не сложилось, то эта информация и не важна. А если бы получились ценные отношения, то…

– …то это не было бы препятствием?

– Именно. Это не было бы препятствием. Это препятствие только тогда, когда тебе безразлично. Поэтому это наша последняя встреча.

Он продолжает держать мою руку. Допиваем вино, теперь оно кажется кислым, незрелым. Как я пила его весь вечер? Форменная гадость! Больше не хочется смотреть ему в глаза. Я внимательно рассматриваю узор своей сумочки.

– Я только сейчас заметил, что сумка у тебя тоже с шахматным рисунком, как и плащ.

– Это клетка виши, не шахматы. Не знаю, почему, но называется виши.

– Теперь я знаю, что есть просто клетка и есть клетка виши. Вот видишь, как познавательно с тобой общаться.