Петр Альшевский - «Святой Глеб»

– Она не хочет выходить на холод, – сказал Глеб.

– Каждые три минуты она выглядывала и спрашивала: не появился? И уходила… Она выглянет – должна.

– Терпи, – сказал Глеб.

– Не дрогну. Концы не отдам… куртка у меня… выходит! С Людмилой!

Из магазина выходят дамы – живущая с Михаилом волевая Екатерина и ее зажатая подруга Людмила Хенина. Вслед за женщинами на улицу выбирается потряхивающая пустой сумкой старуха.

– Здравствуй, Глеб, – сказала Екатерина. – Нехорошо так опаздывать.

– Нехорошо, – кивнул Глеб. – Здравствуй, Люда.

– Привет, – улыбчиво пробормотала Людмила.

– Вы бы мне помогли, – попросила старуха. – Подкинули бы мне на старость от ваших богатств.

– Побойтесь бога! – воскликнула Екатерина. – Бабушка!

– Бога нет, – пробурчала старуха. – Он мне ничем не поможет.

– А мы вам уже помогали, – сказала Екатерина. – Чего вы к нам прицепились? А ведь уже дала вам десять рублей.

– Что мне десять рублей… что на них купишь. Вы бы на меня не кричали, а купили бы мне колбаски…

– Колбаска в ваши годы вредна, – сказал Михаил.

– Я ее и не ем, – вздохнула старуха.

– Пойдемте, – сказал Глеб. – Я куплю вам колбасы.

Глеб ринулся в магазин, и старуха, вопросительно оглядев остальных, рванулась за ним.

– Щедрый Глеб, – промолвил Михаил. – Святой… только она сказала, что бога нет, как он тут же продемонстрировал, что кто-то все-таки есть.

– С набитыми карманами легко показывать свою святость, – сказала Екатерина. – Особенно если хочешь выпендриться перед девушками… не перед нами – перед вами. Вы с ним?

– Как бы с ним, – сказала Лиза.

– И вы им гордитесь? – спросила Екатерина.

– Если бы не он, старушка бы осталась без колбасы, – сказала Лиза.

– Вы бы ей не купили? – осведомилась Екатерина.

– Не думаю… не купила бы.

– Колбаса сейчас дорогая, – усмехнулся Михаил.

– Я бы не купила ей и плавленого сырка, – сказала Лиза. – Что-то у меня внутри екнуло, но за кошельком я не полезла. Пусть он у меня тощий, не такой, как у Глеба, однако на сырок я дать бы могла.

– А мы где-то на сырок ей и дали, – сказала Екатерина. – Ты или я?

– Я, – ответила Людмила.

– Разве не я? – спросила Екатерина.

– Ты расплачивалась с продавщицей, и, когда старушка к тебе обратилась, ты сказала ей, чтобы она… не помню, что, но твои слова меня покоробили, и я дала ей десять рублей.

– Не пятьдесят? – спросил Михаил.

– Почему пятьдесят?

– Купюры похожи.

– Да не очень они похожи, – взволнованно пробормотала Людмила. – Там же светло, и десятку с полтинником не спутаешь… десять, десять. Я не ошиблась.

Стоящий за стеклянной магазинной дверью Глеб очищает сардельку. Выйдя из магазина, он выбрасывает кожу в урну – идет и жует.

– Ты купил? – двинувшись за ним, спросил Михаил.

– А зачем я повел ее в магазин? Чтобы над ней посмеяться? Лиза бы мне этого не простила.

– Никогда в жизни, – серьезно сказала Лиза.

– Ну а купи я на сэкономленные деньги что-нибудь для тебя? – спросил Глеб.

– Все равно – подобное не забывается. Ты ее не обманул?

– Как я мог, – сказал Глеб. – Колбасой она теперь обеспечена.

Старуха покинула магазин, и если смотреть на нее со спины, то кажется, что Глеб ей ничего не купил – в ее руке по-прежнему висит пустая сумка. Но к груди она прижимает два батона колбасы и в ее глазах вызревает избавленное от претензий изумление: зачем мне столько? зачем?

ЗА СТОЛОМ в квартире Михаила поднявший бутылку водки Глеб наливает себе, собирается налить сидящей справа от него Лизе, но раздумав, переводит руку влево и наполняет рюмку закивавшей Людмиле; следящей за его рукой Лизе он наливает вино.

По бокам от Глеба две женщины, напротив него тоже две: кроме Екатерины перед Глебом поглощает ужин рыжая Ксения, пришедшая вместе с рыхлым и непробиваемым Зязиным, который работает с Михаилом Шамониным в одном министерстве и раскованно рыгает, радуя своей непосредственностью соблюдающего приличия Глеба.

Михаил Шамонин орудует вилкой в торце стола.

– На улице мы бы так не посидели, – сказал Михаил. – После моего высказывания вы смотрите на меня, как на придурка, а я помню, как там холодно. Под градусом там еще можно сидеть или лежать, но человеку не принимающему или сдержавшемуся в данный конкретный день мороз не близок. Позитивно на нем не думается.

– В твоем положении не до этого, – проворчала Екатерина.

– Причин для оптимизма немного, – согласился Михаил. – Для паники их нет вовсе. Широкий кругозор позволяет мне обходить шаблоны и не втыкаться мордой в сугубо материальное восприятие. Одной зарплатой состоятельность мужчины не измеряется. У Зязина такая же зарплата, и убогим он себя не чувствует. Поэтому я его и приглашаю.

– И я к тебе заглядываю, – сказал Зязин. – Ничего с собой не приношу – прихожу на все готовое.

– Ты, Зязин, хитер, – усмехнулся жующий Михаил.

– Ушлый товарищ, – процедила Екатерина. – Из тех, кто никогда не становятся настоящими друзьями.

– В друзья я не набиваюсь, – сказал Зязин. – Я коллега по работе и выше не мечу. Ем салат вилкой, а не ложкой… вкусный салат.

– Он приготовлен из морепродуктов, – сказала Екатерина. – Они стоят денег.

– Салатом-то хоть не попрекай, – разозлилась рыжая Ксения. – Зязин к вам привык, а я с непривычки могу и на наорать.

– Резкая девушка, – улыбнулся Михаил.

– Не понимает наших шуток, – сказала Екатерина. – Не то что Глеб. Пришедший к нам с интересной барышней, умеющий от всего отключиться… покупающий старухам колбасу. Без урона для бюджета. Если бы подобный жест сделал мой Миша, мы бы сейчас сидели за пустым столом.

– Для этого стола вы все купили заранее, – сказал Глеб. – Голодать вы бы начали завтра.

– И ты бы нам не помог? – спросила Екатерина.

– В любое время. Хотите в долг, хотите безвозвратно. Деньги у меня есть.

– Бизнес идет? – желчно спросила Екатерина.

– Процветанием я обязан Кириллу, – ответил Глеб. – Мой собственный вклад невелик.

– Довольно о деньгах, – сказала Людмила. – Поговорим о другом.

– Вы говорите о другом, – сказал встающий Михаил, – а мы с Глебом пройдем на кухню. Нам нужно потолковать наедине. Не взыщите, что я увожу вашего кавалера.

– Надолго? – спросила Лиза.

– Если заскучаешь, приходи, – сказал вставший Глеб. – Мы тут рядом: на кухне.

Глеб с Михаилом выходят из комнаты.

– И как тебе святой Глеб? – спросила Екатерина.

– Почему святой? – переспросила Лиза.

– Мне не объясняли. Но он не прост – от нас он отличается. Эмоций в нем ноль, улыбаться он любит… что ты о нем скажешь?

– Обсуждать за глаза некрасиво, – заявил Зязин.

– Ладно, Зязин, не учи, – сказала Екатерина. – Не тебя спрашивают.