Петр Альшевский - «Святой Глеб»

– Ради чего? – переспросила Екатерина.

– Самоуважения, – повторил Михаил. – Ты считаешь, что Зязину не за что себя уважать? Когда человек без слуха и без голоса терзает незнакомый инструмент и поет… публично! Громко! За что его презирать?

– Мне презирать себя не за что, – сказал Зязин.

– А я о чем говорил?! – воскликнул Михаил. – О самоуважении! А уважают ли тебя остальные, принимают ли они твое искусство, вопрос вторичный. Преодоление уже свершилось! В тебе! В ком еще?

– Мне как-то жутковато, – пробормотала Людмила.

– Ты хочешь? – спросил Михаил.

– Если у меня не получится, вы меня простите. Как я бы ни спела, у меня есть оправдание, что я выпила…

– Зязин! – крикнул Михаил.

– А? – откликнулся Зязин.

– Отдай девушке банджо!

– Девушке банджо, – передавая, сказал Зязин. – Мне удовольствие от песни.

– На удовольствие вы не закладывайтесь, – смущенно улыбнулась Людмила. – Чего-нибудь проблеять я постараюсь.

Начавшая пощипывать струны Людмила выбирала момент для голосового вступления, и, когда он настал, квело запела «Клен ты мой опавший». Неубедительное выпячивание тоски привело к тому, что Глеб прикрыл ладонью улыбку.

Глеб смотрит на серьезную Лизу. Уголки глаз двумя пальцами тянет вниз.

– Супер, – прерывая Людмилу, сказал Михаил. – Весьма трогательно и классно… да, классно. А сейчас для нас споет… добровольцев не жду, сам назначаю. Вы не дергайтесь – я надавлю лишь на того, кто мне не откажет. На тебя, Глеб.

– Ты предлагаешь мне спеть? – осведомился Глеб.

– И поиграть. Лупи по струнам и голоси – отвязно, Глеб. Твоя Лиза должна понять, что ты мужчина, которого не удержишь.

– Ты этого до сих пор не поняла? – спросил Глеб у Лизы.

– Пока нет, – глядя ему в глаза, ответила она.

– И не надо.

– Не надо понимать? – спросила Лиза.

– Не надо пытаться понять, – ответил Глеб. – Ты это и так поймешь, если захочешь. А не захочешь – выиграешь. Расслабишься и проиграешь…

– Возьми банджо, – сказал Михаил.

– Оно теплое, – беря, промолвил Глеб. – Вы его нагрели. Я и песню выберу потеплее.

Глеб подержал банджо в руках, положил его струнами на колени и, постукивая по корпусу одним согнутым пальцем, напряг слушателей скупой вариацией популярного романса.«Ямщик, не гони лошадей – мне некуда больше спешить, мне некого больше любить»; под негромкую дробь слова романса Глебом не пропевались, а проговаривались, причем, без всякого трагизма. Довольно бодро и жизнерадостно.

ПО КРАЮ тротуара между проносящихся машин и впавшей в неразговорчивость девушкой Глеб восходит вместе с Лизой на свободный от пешеходов длинный мост над железнодорожными путями; позднему времени суток сопутствует разреженная темнота – Лиза походила бы в ней и одна, благодарности за сопровождение она не выказывает, манера, в которой Глеб исполнил романс, пришлась Лизе не по душе.

– Тебе ни к чему было срываться, – проворчала Лиза. – Я бы и одна дошла, не заблудилась.

– И на этом конец? – поинтересовался Глеб. – Больше бы мы не увиделись?

– Могли бы созвониться. Если тебе это нужно. Ты пошел меня провожать, и мне бы гордиться тем, что я зацепила такого человека… ушедшего ради меня из гостей.

– Мне там наскучило, – сказал Глеб. – Признаться, я бы ушел и без тебя.

– А-ааа…

– Необходим повод, – пояснил Глеб. – А тут ты засобиралась, и я осознал, что повод найден – я пойду тебя провожать и никого не обижу. Пойди я не с тобой, а чуть позже, я бы обидел и тебя, и короля банджо Михаила, особенно тебя. Как бы ты себя ни отговаривала, тебе очень хотелось, чтобы я тебя проводил.

– Не знаю, что сказать, – пробормотала Лиза. – У меня путаются мысли.

– Подобное случается.

– И и тебя? – спросила Лиза.

– И у меня, – ответил Глеб. – Прямо сейчас. Из-за резкой смемы температуры – не во мне, а вовне. Мы же выбрались из тепла на мороз.

– Я тебя с собой не звала, – пробурчала Лиза.

– А кто бы тебя проводил?

– Ты меня не провожаешь. Целью было не это. Ты же говорил, что и так бы ушел.

– Когда я вышел из дома, я пошел не куда-нибудь, а за тобой, – сказал Глеб. – Не в другую сторону.

– Может, тебе по пути, – сказала Лиза.

– Если нам с тобой по пути, от ужаса я не заору, – мягко улыбнулся Глеб. – И…

– Посмотри, – прошептала Лиза.

С внешней стороны перил находится человек. Если смотреть на него с моста, то кажется, что он в клетке.

– Это взрослый человек, – промолвил Глеб. – Не стоит ему мешать.

– Нет, надо помешать, – пробормотала Лиза. – Поговори с ним… образумь.

– Задача не по мне.

– Хотя бы попытайся! – воскликнула Лиза.

– Не кричи, а то он раньше времени прыгнет. Я с ним побеседую. – Глеб подходит к потенциальному самоубийце. – Простите за беспокойство, но мы оказались на том же мосту, и наш общественный долг предупредить вас об опасности вашего положения…

– Уйдите! – закричал мужчина. – Заклинаю вас, уйдите!

– Что я слышу, – сказал Глеб. – У вас весьма бодрый голос, и в нем звучит жизнь, от которой вы отчего-то вознамерились отказаться.

– Сгинь с моих глаз! Не маячь передо мной со своей чертовой бабой!

– С ней вы разбирайтесь сами, – процедил Глеб. – А я вас покидаю.

Глеб быстро зашагал, и поначалу замешкавшейся Лизе, перейдя на бег, удалось настичь его лишь в конце моста.

– Столь глупо я себя еще не чувствовал, – сказал Глеб. – И винить некого – лишь себя. Не его же.

– Да что с него, – одышливо сказала Лиза. – Какой-то хам.

– Он весь на взводе, – сказал Глеб. – Ему предстоит сделать, как говорят в шахматах, ответственный ход.

– Ты играешь в шахматы? – спросила Лиза.

– Да.

– Хорошо?

– Плохо, – ответил Глеб.

– Тогда мы как-нибудь сыграем, – сказала Лиза. – У меня… или у тебя. Фигуры двигать я умею.

– В шахматы играть мы не будем, – сказал Глеб

– И почему?

– Потому что я тебя обыграю, и ты расстроишься, – ответил Глеб.

– Будь у меня лишняя пешка, я бы не проиграла.

– Ты бы проиграла и с лишней ладьей, – сказал Глеб. – И это бы не заставило меня думать о тебе хуже. К тебе я сегодня не зайду.

– Для чего ты об этом заговорил? – напряглась Лиза.

– Для кого. Для нас. Чтобы идти беззаботно.

НАВАЛИВШИСЬ на руль, озлобленный Максим Капитонов сидит в машине у своего подъезда; двигатель включен, и Максим бесцельно давит на педаль газа, поднимает шум и играет желваками, поворачивает ключ зажигания, остается в раздирающей его душу тишине, бросает взгляд на дом, видит подошедших к подъезду Глеба и Лизу: наблюдать ее любезное обхождение с каким-то мужчиной для Максима непросто. Он подозрительно щурит глаза, его лицо придвигается к молодым людям.

– Я пришла, – сказала Лиза. – На полдороге ты меня не бросил. Довел впритык: до подъезда.