Александр Поехавший - Русская Наташа

Роман стоял на нужном месте, привалившись всем своим широкоплечим телом к древу. Сверху срываемые студёным ветром падали листочки, застревая в его беспорядочных волосах. Коты ватагой ухлёстывали за текущей кошкой, которая яростно отбивалась от их брачных ухаживаний. Это был мой шанс увидеть вживую, как на самом деле происходит Любовное соединение. Периодически бросая взгляд на Романа, я следил за зверьками.

– Тупая кошка, тупое животное, тупая баба, такая же неразумная тварь, как женщина человека, – сказал я вслух, – зачем ты сопротивляешься тому, что тебе понравится? Ну что ты ломаешься? На тебя тратят время столько котов, а они могли бы ловить мышей или отдыхать на хозяйских коленях.

Уроки закончились. Противный ветер усилился, предвещая что-то недоброе. Из обшарпанной школы высыпали мальчики и девочки с ранцами. Они хотели побыстрее отдалиться от ненавистного им места, чтобы вовсю обсуждать людей, универсальные магазины, пластмассовые игрушки, соревнуясь в искусстве сквернословия. Кошка так и не позволила сделать себе приятность, кто-то спугнул котов, а я выступил по направлению к объекту моего вожделения. Я ступал осторожно, будто подкрадываясь. Роман принялся зевать, а я заблаговременно начал припоминать занимательные темы для предстоящей романтической беседы.

– Привет, ждёшь тут кого? – спросил я, встав напротив него. В области груди томительно тащило. Поющее сердце учащённо трудилось.

– А, да, тебя вроде Серёгой звать, – в его руках покоились мои асмодейки. – Да, девочку одну.

– Ты ведь, Ромашка? – с наигранным сомнением справился я. – Может, прогуляемся?

– А как же асмодейки? – Он показал мне их содержимое, а я ещё раз внимательно перечитал, – Я жду ту, кто назначил мне встречу.

– Это был я… – с придыханием и с поэтическим чувством признался я, легонько тронув его лапку.

– Да ну хватит ржать, – отмахнулся он, – почерк же бабский.

– Ну и что, – моё внутреннее напряжение начало увеличиваться. – Я попросил свою одноклассницу.

– А, та симпотная девчонка, с которой ты всегда контачишь?

Цветущее лицо его оживилось, а моё помертвело. Воздушные замки, выстраиваемые в ночных фантазиях с громыханием лопались, крошились и золотой песок из щелей засыпа́л мне глаза. В довесок ко всему Женя как раз вышла из дверей и, как бабочка, запорхала к нам. Она была моей последней надеждой на спасение, сопливая богоматерь в короткой изношенной юбке с застарелыми потёртостями на попке.

Листопад усилился. Кошка, героиня массовой безудержной атаки, топала в одиночестве, использованная по назначению где-нибудь в углу вонючего, сырого подвала. Женя бесцеремонно подошла, вломилась в наше глубоко личное пространство, встала напротив Ромочки, отгородив меня спиной, и заговорила с ним, как ни в чём ни бывало. Подобного феерического поворота я не мог даже и представить. Роман и Женя мило ворковали, как голубки. Я – лишний и неуместный – стоял совсем рядышком и из-за чудовищного нервного звона в ушах с трудом разбирал слова. Меня не замечали, меня будто уже не существовало. Звенья нашей с Женей многолетней связи одно за другим рвались от эдакого неожиданного и крайне обидного разочарования. Каждой частичкой тела я перенёсся в однообразный сюжет вечернего сериала, у которого не было ни конца, ни края. И там почти во всех эпизодах звёздные актёры предавали и надували друг друга: как папа маму, а она его; как учителя учеников; как торгаши покупателей; как я себя, накручивая ежедневно всякую дурь и фантазируя идеальную жизнь, как в сказках. Только Господь был всегда честен и учил от сердца, говорил всё как есть, напрямую, без ухищрений и недомолвок.

Ромашка и Женечка уже неспешно удалялись, увязая по колено в нанесенных листьях из опавшей кущи. Промозглый ветер подвывал на ухо обрывочные выдержки из Книги жизни, которые были не к месту и нервировали. Ссутулившись, держа глубоко руки в карманах и поверхностно вдыхая прохладный кислород, я находился в окаменевшем состоянии полного бездействия. Самое одинокое существо во всей вселенной, которое не было виновато, что шальная химическая реакция в утробе матери заставила его появиться на повинный свет именно таким. «Истинно Я говорю вам: легион солдат терзает вашу мать – окаменей и сложи руки на груди, ибо вмешавшись, будешь насажен на меч, на твоих глазах обдирают лавку – отвернись, ибо выйдя из темницы вор найдёт тебя и украдёт жизнь твою, али стража запишет тебя в подельники его и будете гнить в кандалах и во мраке…»

Несмотря на грозный и монотонный голос Бога в глубине головы, я намерился нарушить данную заповедь и не оставаться в стороне. Скача взглядом расширенных зрачков по волнообразной поверхности мокрого асфальта в поисках чего-либо увесистого, я нагонял парочку. Возобновились невероятно странные ощущения в области потылицы. Из мелкой дырочки будто что-то изливалось тонким ручейком и расползалось по всей задней части башки. Одной рукой я настойчиво ощупывал мнимую рану, а в другой уже имелся мелкий булыжник – осколок красного старого кирпича.

Они обернулись, услышав мои шаркающие шаги. Голос Господа смолк. В этот самый момент, особо не целясь, я резко замахнулся в область её розовощёкого и откормленного девичьего лица. Всё приключилось так быстро. Я успел подхватить падающее тело Жени под мышки и мягко уложить на спину. Моя неудавшаяся Любовь в испуге дала дёру, я швырнул вдогонку обломок, но он просвистел мимо цели. Чуть ниже левого глаза Жени свисал добротный кус срезанной кожицы и изнутри выталкивались крохотные порции крови.

– Серёж, Господи, – дрожащими белыми губами вместе с трясущимся подбородком сердобольно лопотала она, – у меня глаз вытекает, да? Ты что ж наделал?

– Я ж тебе душу открыл! – истерично визжал я, как баба, и плевал ей в лицо, – я самый красивый! Я! Я! Я! Ты слышишь?! Бог говорит, что надобно побивать камнями уродливых лицом! Тебя!

– Серёж, ну успокойся, ну я давно его знаю. – Она хотела прикоснуться к повреждению, но кисть её лишь дрожала рядом с побледневшей кожей. – Не знаю, что нашло даже на меня, я не хотела, всё само собой как-то случилось… Тоже нравится мне… – Молчи, сука! – Я замахнулся, мне захотелось сделать ей несколько ударов костлявым кулаком.

– А ну прекратить! Ты что там с ней творишь!? – крикнул кто-то сзади. Я рванул, промчался некоторое расстояние и спрятался за углом, ни капельки не сожалея о содеянном.

Незнакомая женщина склонилась над Женей и принялась вытирать ей поражённое лицо чем-то похожим на платок. Рядом с ней было, видимо, её чадо непонятного пола лет шести. Оно заливисто хохотало и норовилось потрогать лежащую. Меня начало жутко выводить, что Женя не собиралась вставать, как будто её подстрелили из пушки или оторвало ноги миной. Непонятно откуда берущиеся листья метались в воздухе, продолжали падение и заваливали бывшую подругу, стремясь своими касаниями как-то утешить или пожалеть.