Александр Погодин - Молодые люди

© Александр Погодин, 2021

ISBN 978-5-0051-6799-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Странно получается, – говорю.

– Что странного? – спросил Серега.

– Когда я вернусь сюда зимой, тебя уже тут не будет. И вообще – много кого не будет.

Вагон был полон клетчатых сумок, чемоданов, коротких фраз вполголоса и прочего дорожного вздора. Загорались уличные фонари, наползал туман. До отправления оставалось около пяти минут.

– И правильно. Чего тут делать? Ничего странного, что все уезжают.

– Ну да, – рассеяно произнес я.

– Конечно правильно, – вздохнула мама. – Вы молодые, у вас жизнь должна быть интересной, а здесь – совсем закиснете. А то, что разъезжаетесь – это ведь не значит, что вы перестанете дружить.

– Конечно! – сказал Серега. – Может, ты к нам в Москву приедешь как-нибудь погостить, если получится.

Он переезжал вместе с родителями и был счастлив этим.

– Никого из наших не видели здесь? – сказал я.

– Нет вроде…

Мы замолчали. Я разглядывал купе: неяркий желтый свет, жесткие койки, выдвижной столик, на котором стояла бутылка воды.

– Провожающие, выходим из вагона! – раздалось из коридора.

– Ну что, прощаемся? Надеюсь, не навсегда, – сказал Серега. Мы пожали друг другу руки и обнялись.

– Удачи, Сашенька, – сказала мать и тоже обняла меня. Я заметил, как она украдкой смахнула слезу.

Я сел к окну и стал провожать их взглядом. Они почти уже скрылись из виду, но обернулись, помахали еще раз на прощанье и ушли. После этого вокзал медленно пополз вбок.

Едва я успел закинуть свои сумки на багажную полку, как в дверь купе постучались. Проводница. Проверила мой паспорт, билет и пообещала вскоре принести постель.

Я прилег на койку и стал предаваться воспоминаниям. Родной город становился все дальше, а вместе с ним и прежняя жизнь. Приближалось что-то неизведанное. Там – все как будто с нуля. Но все же не совсем.

Наверно, самые яркие впечатления многих людей – из детства. Вот и у меня тоже.

Родился я в городе И, который по шесть месяцев в году скован морозами и обдуваем колючими ветрами, но уютнее и приветливее которого я пока не знаю. Суровые климатические условия здесь всегда с избытком компенсировались теплом человеческих взаимоотношений. Сегодня можно с уверенностью сказать, что данный город себя исчерпал. Для многих единственный повод задержаться здесь – скопить чуть больше денег, чтобы свалить. К сожалению, но они абсолютно правы.

В 7 лет я поступил в городскую гимназию. Она отличается от обычных школ тем, что для поступления в нее нужно пройти что-то вроде вступительного экзамена или собеседования. Родители могли отмазать меня от него, ведь они учительствовали в этой гимназии, но предпочли, чтобы я был наравне со всеми.

Войдя в кабинет завуча, я совсем не почувствовал ничего – был уверен, что не могу не поступить, поэтому все это мероприятие казалось мне совсем ненужным.

Завуч, Раиса Федоровна, полная женщина средних лет, оказалась очень доброй и снисходительной ко мне. Слегка сюсюкающим тоном стала спрашивать обо мне – как зовут, сколько лет и все прочее. Постепенно мы добрались до моих мамы с папой:

– Маму зовут Валентина Григорьевна, – говорю я, – папу – Евгений Палыч.

– Очень хорошо, – пропела завуч. – А кем они работают?

Этот вопрос привел меня в легкое недоумение:

– Мама – учителем музыки, папа – математики… Вы разве не знаете? Вы же вместе работаете.

Теперь смутилась Раиса Федоровна. После небольшой паузы она, легонько смеясь, сказала:

– Я то знаю, знаю… Но ты должен ответить сам.

Наконец мы дошли самого экзамена. Отчетливо запомнился тест на ассоциативное мышление. Завуч положила передо мной тетрадный листок, в центре которого желтым фломастером был нарисован круг.

– Подумай, что тебе напоминает этот кружок? Что у нас имеет форму круга?

Секунд десять я сидел, тупо уставившись в этот круг и не понимая, что именно от меня требуется. Затем произнес:

– Не знаю.

– Нет, знаешь! – сказала Раиса Федоровна убеждающим тоном. – Можешь все что угодно говорить, все, что приходит в голову!

Вдруг память услужливо подкинула фразу из детской энциклопедии, которую недавно подарил мне папа:

– Ну… Земля за год облетает Солнце по круговой траектории.

По лицу Раисы Федоровны я понял, что первокласснику не положено знать таких вещей. Мое мышление немного раскрепостилось:

– Еще у дерева с каждым годом прибавляется такой кружок. И стрелки циферблата двигаются по кругу.

– Что ж, замечательно! – сказала она. – Но я хотела бы услышать более простые ответы. Что у нас бывает круглое и желтое? Ты уже даже сказал это слово.

– Солнце!

– Во-от!

– Еще лимон. Или монетка.

– Достаточно, – сказала мне Раиса Федоровна, делая останавливающий жест ладонью и восторженно улыбаясь. Ее верхние клыки со следами помады слегка выдавались вперед.

– Ну, все замечательно, можешь идти, – сказала она. – И позови сюда, пожалуйста, родителей.

Я вышел в коридор. Родители стояли чуть поодаль от кабинета и о чем-то переговаривались.

– Мам, пап, вас зовут! – сказал я.

Особенно забавно вспоминать об этом сейчас, когда испытал на себе все тяготы поступления в университет.

И вот я попал в класс. В нем было 25 человек, из которых мальчиков – 12, включая меня.

Первое впечатление от одноклассников было довольно неприятным: почти все они, едва познакомившись друг с другом, стали носиться на перемене, как ошпаренные, громко кричали и, бегая по коридору, дразнили дежурных – старшеклассников, следивших за порядком. Заниматься тем же у меня не особо получалось.

Мое общение с коллективом складывалось туго. «Обычно настоящая дружба начинается в школьные годы. Будешь учиться – обязательно обретешь друзей!», – говорил мне папа. Но пророчество его не торопилось сбываться. Но вскоре все переменилось.

На одной из перемен я, сидя неподвижно за своей партой, наблюдал за беснующейся толпой детей, весело галдящих и хохочущих. Застенчивость удерживала меня от того, чтобы присоединиться к вакханалии.

Но вот я заметил, как один мальчишка, который, как и я, не стал участвовать в этом хаосе, подошел к учительскому столу и уселся на стул. Это сразу заняло мое внимание. Мальчик этот выглядел немного нелепо: среднего роста, худощавый, с непослушными темными волосами и чуть бледным лицом, одетый в черные брючки и серый свитер, из-под которого торчала рубашка. Вдобавок ко всему, движения его были какими-то угловатыми и неуверенными. Но несмотря на всю свою неказистость, он выглядел независимым, выгодно не похожим на остальных.