Татьяна Росс - Больше чем секс. Картинки к Фрейду

Мама опять напряглась. Нервничая, теребила скатерку на столе. Ей хотелось оградить дочь от того ужаса, который ожидал ее в подъезде, но она не находила доступных детскому разуму слов, чтобы объяснить опасность. Я с интересом смотрела на маму, ожидая разъяснений. Чем же опасны мужики в темном подъезде? Пока мама, рассматривая что-то за окном, подбирала слова, я пыталась сама найти причину опасности.

«Возможно, он может меня ударить, – рассуждала я. – Или даже убить. Но зачем ему это? Какая-то глупость!»

Внутренним чутьем я почувствовала, что речь идет о чем-то непомерно противном и постыдном. О том, о чем неприлично даже сказать вслух. Иначе моя мама не стала бы так нервничать и краснеть. Для меня в тот момент стыдным было все, связанное с сексом. Или, как теперь принято говорить, с сексуальными домогательствами. Секса как такового может и не быть. Но если чужой дядька задерет юбочку и залезет своими толстыми и вонючими пальцами в трусики… Я догадалась. Боже, это действительно отвратительно.

Я поверила маме, что мужики все сплошь хотят одного – того, что противно. И хотя так и не получив от нее вразумительного объяснения, напуганная ее реакцией, растерянностью и намеками, стала шарахаться от подходивших ко мне дяденек как черт от ладана. Но вскоре я узнала немного более подробно, что же делают они с непослушными девочками, затаскивая тех в подъезды. Однажды, придя домой, я из коридора услышала возбужденные всхлипывания соседки тетки Галки.

– …представляете, этот маньяк завел девочку… – говорила она взахлеб, – поставил на колени… Содрал с себя штаны… – послышалось громкое и возмущенное бабушкино «Господи!», – достал ножик… – продолжала тетка Галка, после короткой паузы. – Одной рукой он держал нож около ее горла… – еще одно «Господи!», – а другой засунул ей в рот… – голос тетки Галки затих, она будто стала говорить шепотом, и я уже не расслышала, что же этот тип засунул девочке в рот.

Не знаю почему, но мне стало невыносимо страшно. Я опять точно не знала, о чем идет речь. Но подсознательно догадывалась. Четко увидев грязный подъезд и зачучканного алкаша с ножом в руке, я почувствовала комок, подкатившийся к горлу. А когда перед глазами возникла картинка голой задницы мужика и спущенные брюки, то меня откровенно затошнило. Стало совершенно очевидным, что попадаться в руки к такому маньяку совсем не стоит.

Зайдя в комнату, я увидела сидящую за столом бабушку и тетку Галку напротив нее. Она перегнулась через стол, чуть не улегшись распластанной грудью на его поверхность, и тихо, но возбужденно объясняла подробности происшедшего в подъезде. Увидев меня, женщины растерялись и замолчали, но по моему виду было ясно, что я успела кое-что услышать.

– А девочке той сколько лет? – спросила бабушка как ни в чем не бывало, решив продолжить разговор и тем самым не заострять мое внимание.

– Да молодая совсем… девятнадцать, что ли, – ответила тетка Галка, поглядывая на меня и усаживаясь на свой стул.

– Этому мерзавцу повезло, – сказала бабушка. – Если бы ей не было восемнадцати, получил бы по самое не хочу. За несовершеннолетних, знаете, сколько дают?

– Ничего, – отрезала соседка, – он и так влип дальше некуда. Вы слышали, что делают с насильниками в тюрьмах?

Моя бабушка не захотела знать, что же там такое с ними делают. А может, знала и не захотела слышать подробностей. Она быстро перевела тему и стала обсуждать с теткой Галкой куда более насущный вопрос о том, когда же наконец дадут горячую воду после летней профилактики, длившейся уже второй месяц.

Из обрывков услышанного в тот день я сделала вывод, что меня должны бояться всякие маньяки, так как, если что, за мои неполные тринадцать они влипнут так, что никогда не отмоются. И когда в следующий раз ко мне подходил очередной желающий узнать время, я, сделав невинный вид, томно сообщала, что время я, конечно, сказать могу, но мне вообще-то тринадцать лет. На мужиков, надо сказать, это производило бешеное впечатление. Их смывало с моих глаз в мгновение ока. Также надо сказать, что среди этих мужчин, видимо, не было ни одного маньяка, ибо встреться хоть один такой на моем пути, вряд ли его сдержали бы мои невинные пугалки про возраст. Скорее всего, это были нормальные парни, желающие познакомиться с понравившейся девушкой. Кто же мог догадаться, что девушке нет и тринадцати. Мало кто мог предположить, что я такая малолетка. А я была ею в полном смысле этого слова. Тело и мозг не стыковывались. Сложный возраст. И для окружающих, принимающих меня за взрослую, в то время когда я была сущим ребенком, и для меня, не знающей еще, что же делать с этим взрослым телом.

Волна подъема к пику сексуальной распущенности шла очень долго. И тогда она даже еще не начала свой ход.

3.

Первый поцелуй

Когда я оканчивала школу и уже прекрасно знала, что именно могут «засунуть в рот» в подъезде, а некоторые девочки из нашего класса даже практиковали полученные знания о приеме «в рот» с молодыми парнями, я все еще оставалась нецелованной. В те годы обсуждать такие щепетильные моменты личной жизни было не принято. О том, что некоторые одноклассницы уже перешли по ту сторону «баррикад» и вовсю наслаждаются прелестями интимной жизни с мальчиками, можно было догадываться по их поведению и тихим перешептываниям с теми, кто был посвящен в тему.

Мне стукнуло пятнадцать, и я превратилась в настоящую Лолиту. Соблазнительную. С милыми формами, чуть-чуть не дотягивающими до форм зрелой женщины, но уже достаточными, чтобы привлекать жадные взгляды мужчин. Тем не менее я все еще шарахалась от пристающих ко мне особей мужского пола. Вечера проводила с подругой, болтая на свои девичьи, глупые темы. Правда, мы уже не обсуждали проблему первого поцелуя после свадьбы. Становилось понятно, что так долго ждать мы не сможем. Но мы по-прежнему находились под неусыпным родительским контролем.

Как-то мы с подругой гуляли в городском саду, бродили по аллеям парка, болтая и хохоча, как могут хохотать только подростки. Вскоре мы буквально спинами почувствовали двух парней в морской форме. Симпатичные мальчишки следовали за нами по пятам.

– Гошка, а какая тебе нравится больше?

– Левая, нет, правая…

– Ты посмотри, какие ножки…

Мы слышали, как парни обсуждали нас. Они делали это нарочито громко, чтобы мы обратили на них внимание. Это внимание, несомненно, нам было приятно. Мы присели на скамейку, дав ребятам возможность нас догнать. И они этой возможностью сразу же воспользовались, плюхнувшись на скамейку с двух сторон от нас. Ребята оказались учащимися мореходки, что-то наперебой болтали о морских походах и звездах, помогающих морякам найти путь в океане. Мы слушали, открыв рот. Романтика поиска пути на пиратской шхуне – такие ассоциации всплывали перед глазами – теплым ветерком охватила мою душу. А тело мальчика, сидящего плотно к моему боку, обдавало жаром мое тело. Ладошки стали мокрыми, а бедро, к которому прикасался парень, раскалялось, словно его жгли. Никогда прежде я не сидела так близко с мужчиной. Хотя мужчина и был совсем юным, все же был уже достаточно взрослым, чтобы испытывать совсем не платонические чувства к женщине. Мы оба, полувзрослые-полудети, головой не очень понимали, что с нами происходит. Но тело уже производило те самые гормоны, которые отвечали за плотские желания. Волна жара окутывала меня все сильнее, направляясь от бедра до самых отдаленных точек тела, уводя разум в дальние черные кущи, в которых было не слышно голоса бабушки, предостерегающей от возможной опасности. Парень придвигался все ближе. А голова кружилась все круче. Мальчишки что-то щебетали, но я уже была не в состоянии следить за их разговором. Корабли в океане превратились в ярких экзотических птиц, которые, шурша перьями, разлетались в разные стороны.