Вч. Филиппов - Несколько дней в Ярмонге. По-русски в стихах и прозе

Только сел писать об Оно, как позвонили родители от *вых. Сказали, что не могут выехать из того района – вдоль проспекта Ударников к вечеру выстроилась Стена Газов. Явление хоть и редкое, но весьма неприятное. Проспект идёт прямо от проходной, и если ветер сегодня дует как-то небуднично, то Газы пробкой забивают всю проезжую часть. Внутри настоящий ад. Смог настолько плотный, что из него можно лепить Фигуры. В прошлом году к нам приезжала группа скульпторов-концептуалистов. Они зашли в Газы и принялись лепить Фигуры. Говорят, те Фигуры были настолько концептуальны, что с тех пор слово это должно писать не иначе как с Большой буквы. Мэр даже пообещал переименовать проспект из Ударников в Фигуристов, но запротестовал МОК. Всё и застопорилось. А художники те ушли в небытие. Так и растворились в едкой атмосфере Газов. Никто даже имён не запомнил. Это стало всем Уроком – не ходи туда, куда мать не звала. Поэтому если кто собрался ехать из Индустриального района в Спальный – и наоборот, но вдруг узнаёт, что на Ударников – Газы, то остаётся там, где был. Ведь проехать как-то мимо нельзя. В таких случаях всё сходит с рук: например, муж может позвонить жене от любовницы из соседней квартиры и сказать, что останется ночевать в гостинице Завода, так как «Газы, дорогая…» Вот и мои родители остались у *вых. Поехали на несколько часов, на День Рождения, а вернутся теперь только утром, когда Газы рассеются.

Но вообще городок у нас очень интересный, правда-правда. У нас есть дворец Культуры. Хотя часть населения не совсем в этом уверена. Когда говорят «мы были в дК», то кое-кто спрашивает «Это в том, что на Коммунистов?» От дК до самого проспекта идут рыночные ряды, но рядами их никто не называет, а говорят просто «Рынок». Жители улицы Коммунистов – кстати, совсем не коммунисты, а обычные советские люди – как-то пытались жаловаться, мол, наша улица стала совсем скопищем овощных и тряпочных палаток, но затем решили извлекать из этого Выгоду, сдавая нижние этажи – и даже верхние, вторые – под склады. У моих родственников вся квартира забита бывает арбузами и вьетнамскими куртками. Но это, конечно, не у всех так. Кто-то ещё не успел адаптироваться к новым социальным реалиям. Если приходишь к такому «коммунисту», а у него обычная полупустая квартира, со спальней и Залой, то точно – не успел. Такие люди ходят в Библиотеку. Почему тоже с Большой? Потому что однажды она сгорела, тридцать, вроде бы, лет назад, и по всей стране был брошен клич помочь Городской библиотеке. В те бурные дни у всех жителей Союза на лицах было такое Воодушевление, что любая книга, пришедшая с пометой «Для Вашей Библиотеки», была дорога сердцу каждого. Все гордились, что являются братьями, и библиотека стала символом этого. Вот и стали её называть Библиотекой. А чтоб больше такой ерунды не приключалось, решили максимально увеличить противопожарную безопасность. Поэтому после металлургов самыми почитаемыми работниками являются пожарники. Им даже платят мало, чтобы сохранить ореол. Ведь бог его знает, какие карьеристы будут добиваться такого места, плати пожарникам хорошо. А так быть пожарником могут себе позволить только настоящие Человеки. Рыцари своего дела.

Главным же средоточием светской жизни в Городке является православный Собор. Началось всё с реставрационной эпопеи. После перестройки продвинутые увидели, что Собор вот-вот рухнет, а дивные росписи конца XIX века покрыты Плесенью. И тогда каждый честный человек, озабоченный сохранением исторической памяти и прочего добра, стал стремиться проявить свою щедрость. Был образован комитет по Спасению Художественного наследия, а его головная контора устроилась как раз напротив Собора. Вступление каждого нового члена в комитет сопровождалось крестным ходом и обильным возлиянием. Весь город был заполнен слухами о богатстве стола и о том, кого ещё приняли. Вот таким образом Комитет в течении пяти лет собирал Деньги на реставрацию, а в Девяносто Восьмом, когда Собор всё-таки рухнул, был преобразован в Комитет по Восстановлению. И, надо вам сказать, в таком качестве стал ещё более влиятельным. При нём открылись благотворительные фонды, столовая для неимущих граждан, приют для сирот-инвалидов ВОВ, – ой, всего не перечислить. На третьем этаже Комитета был сооружён банкетный зал, а по сути – закрытый ресторан, и чтобы попасть туда, нужно иметь Связи. Приезжие артисты, например, Пугачёва, после концерта пьют не в советски-шикарном, но теперь уже потёртом «Ленинграде», а в Комитетском Зале. И всё это благодаря Собору! В общем, единение бизнеса и церкви.

Между прочим, бизнес в Городке процветает. Я уже говорил о Рынке – но это так, мелочь. Вот те немногие из простых, что могли одним глазком глянуть, что творится в Комитетском Зале, бывали настолько поражены Процветанием, что их молчание в купе с этой идиотской, прямо таки, улыбкой, говорило красноречивее напыщенного рассказа. Этих счастливчиков в самом деле трудно расшевелить после увиденного. Некоторые даже лицезрели Его. Да-да, воочию! И не добьётся ни один самый великий журналист ответа на вопрос – а человек ли Он? Говорят, что он – не просто Он, а никто иной, как Алигарх. Тяжелы будни олигархов – это факт, а уж каково живётся Алигарху – никто не ведает. Как-то по городу долго обсуждали его Гарем и Виллы. Мол, каждую весну самые красивые юноши и девушки Городка отправляются во владения Алигарха (а владеет он немалым), и там с ними происходят необратимые Изменения. Однажды весной легаты прибыли с очередным Заказом, но не нашлось уже ни одной девушки и ни одного юноши. И тогда мэр города, скрепя Сердце, отдал Алигарху своего сына, легкоатлета, двукратного чемпиона Олимпийских игр, столь красивого парня, что легаты тут же начали Дрочить, не сходя с места, да и умерли от истощения, а дрочили они ни много ни мало без отдыху две недели и три дня – каково? Дескать, после этого неприятного инцидента Алигарх успокоился. Но это явно сказка. Утка. По мне, так ничего интересного в мэрском сыне нет. И сплетня эта – обычный Пиар. Да и Алигарх, думаю, не такое уж чудище. Тоже вполне обычный обкомовец, ставший самым крупным акционером. А уж как стал – копаться не стоит. Безнадёжное дело.

На самом деле единственное, что есть в Городке примечательного – это Завод, наше всё. Половина жителей работает именно в его цехах. Утром в автобусах, едущих к проходной, такая давка, пассажиры так плотно утрамбовываются, что на конечной остановке их приходится буквальным образом выскребать кочергами. Тут что самое главное: поддеть того, кого прижало массой у двери. Если он отвалится, то герметичность нарушается, внутрь попадает воздух и так вот выталкивает всех остальных. Особенно плохо приходится кондуктору. Потому что за весь маршрут он успевает продать только три билета тем людям, что на самой первой остановке наваливаются на него справа, слева и сверху. Конечно, у большинства есть льготные проездные – это у тех, что глупые. Умные-то давно сообразили, что платить не нужно. Хуже бывает тем умным, которые оказываются в первой околокондукторской тройке. Они сразу слышат писк у своего уха, мол, за билеты-то платить кто будет?