Илья Чернецов - Хаос

Это не то чтобы что-то доказывает. Это просто факт. Что кто угодно может быть кем угодно. И что человеческое отношение – это всегда главное. И плевать на ритуалы. Ты хоть хуй ему залезь сосать под стол, но если тебе насрать на человека, он почувствует, что тебе на него насрать.

Внешнее обилие никогда не окупит внутреннюю пустоту.

С другой стороны, если бы тот парень не оставил мне чая, если бы ему вообще нечем было заплатить за капучино – это ничего бы для меня не изменило. Он был по-настоящему мне интересен.

Большинство людей, с которыми я работаю в ресторане, считают иначе. И их не то что не переделать, а и переделывать не хочется. Это их выбор.

Их выбор – понтоваться перед бедными, лебезить перед богатыми и соблюдать остальной протокол, делающий их профессиональными официантами и барменами.

Да, они называют это «профессионализм». Стоя рядом с носиком для взбивания молока, покрытым молочной накипью, с гордо поднятой головой.

Помимо mind-кода, в ресторанном деле есть определённые «зоны дозволенности». И каждая «социальная» группа видит эти зоны по-своему. Однако границы каждой зоны неизменны.

В рамках определённых границ определённые люди могут совершать определённые действия. За границами – нет.

В частности: я свободно могу налить себе за стойкой что угодно – соки, газировки, кофе, бухло. И пить. При ком угодно. Но наливать алкоголь я могу только при равных и тех, кто ниже. При менеджере не могу. Но пить могу при ком угодно что угодно. И хотя я налил в колу виски не на глазах у менеджера, я спокойно пью виски-колу в его присутствии. И менеджер знает, что это виски-кола. Но ничего не говорит, потому что виски в колу я долил не у него на глазах.

Каждый в заведении знает, что бармен пьёт. Каждый, кто смотрит на бармена, пьющего что-то из стакана, понимает: в стакане бухло. Потому что непьющий бармен – это патология. Даже самый большой трезвенник из всех барменов, которых я знал или знаю, употребляет. Не бухло – так траву. Чаще бармен употребляет всё: и бухло, и траву, и спиды и прочие таблетки.

Недавно по этому поводу произошла корка: бармен, с которым я работал ночью – а ночью барменов двое, так как поток большой – так вот, тот бармен употребляет бутират. Бутик, как он его называет. Я никогда этого не пробовал, так что долго не понимал, о каком бутике речь. Я думал, что это бутер. С колбасой там, с сыром, типа того. Короче, этот тип фигачит бутират.

Мы в ночь. В ресторане жара, людей валом.

На столе стоит бутылка минералки, у меня закончилось бухло. Я наливаю ром в стакан, доливаю минералки из этой бутылки, чутка сауэра. И пью залпом. С того момента всё и накрылось. Это был бутик моего напарника. И я втрепал где-то 0,1. А «где-то 0,1» – это очень до хрена. Я не мог ни двух слов связать, ни руками что-то сделать. А мой напарник в тот момент ходил в сортир.

Возвращается и спрашивает:

– А где бутик?

Я говорю:

– Какой бутик? – И ищу глазами бутерброд.

Он видит в мусорке ту бутылку и спрашивает:

– Ты выпил его, что ли?

Я говорю:

– Лёха! – Его тоже зовут Лёха, но это не тот Лёха. – Как можно выпить бутер? Он же не пьётся, он же хавается.

Лёха рассказал мне, что такое бутират, достал из мусорки бутылку и давай вылизывать горлышко.

А меня расплющило до утра так, что я думал, умру.

Но несмотря на всю запредельность моего трипа, никто даже не подумал осудить меня за это. Менеджер только спросил один раз:

– Работать можешь?

И всё. Потому что выпил в баре – и в баре же испытывал приходы.

С другой стороны, если я выйду со своим стаканом за пределы бара, меня уволят. Сразу же. Зато если в стакан с текилой я добавлю сока при менеджере, размешаю и стану пить – он ничего не скажет.

Но что меняется? Что меняется от того, что он не видит, как я наливаю алкоголь? Я всё равно пью на работе и работаю выпивший, а иногда и пьяный.

Как будто то, кто ты есть, ничего не меняет. А значение имеет только то, насколько ты соответствуешь ожидаемой от тебя ролевой модели.

Официантам можно есть у бара и у мойки. Нельзя на кухне.

Бармену можно на кухне, но не у бара.

Я наливаю поварам, и они могут пить у бара. Но не могут на кухне. Хотя, конечно, они пьют на кухне, ведь я ем у бара. Но не при менеджере.

Каким-то тайным органом каждый определяет свои границы свободы и, не выходя за пределы очерченного собой же квадрата дозволенности, спокойно выполняет разрешённые действия и даёт тебе возможность заниматься тем же.

Ничего не меняется, но самосознание безмятежно. Нарушь ограничительную линию – и можешь сойти за нахала, наглеца, бесстыдника, глупого человека. Не нарушаешь чужой линии – отлично!

Причём большинство тех, с кем я работаю, понимают эти правила. Считают их нормой. Им не нужно ничего объяснять. Я же до всего этого дошёл эмпирическим путём. Я не знал этого заранее, пока мне не объяснили. А они всё знали без объяснений. Как так?

Отличные люди – владельцы ресторана, в котором я работаю. Они просто сидят за своим постоянным столом, пьют кофе и разговаривают.

Чем же они хороши?

Чем таким они хороши по сравнению с любыми другими владельцами любых других ресторанов? А их много, замечу. И ресторанов, и их владельцев.

Тем и хороши: сидят за своим постоянным столом, пьют кофе, разговаривают. И больше ничего.

Они не лазят по залу в поисках изъянов, делая нервным менеджера. Они не ищут изъяны в официантах, делая их нервными. Они не проводят проверки на кухне, нервируя поваров. Они не делают ничего, что могло бы испортить настроение и наэлектризовать сотрудников ресторана. А главное – они ни слова не говорят мне.

Они не просят провести инвентаризацию бара. Не заглядывают в мои холодильники, не проверяют чеки. Они даже не просят делать им латте до тех пор, пока пенка не станет того самого белого цвета, которого не существует в природе, потому что именно они придумали этот белый цвет, чтобы я наливал им одно латте за другим. Которые они, конечно же, выльют в раковину, ведь:

– Кто тебя учил делать такую пенку?!

Владельцы этого ресторана – турок и его русская жена, которые попеременно паркуют у входа или свой жёлтый Lamborghini, или чёрный Hummer – эти люди не трогают меня просто так. И этим они отличны от всех остальных.

За всю свою барную деятельность я ни разу не встречал настолько уравновешенных владельцев ресторана. Более того, я даже привык к закидонам владельцев, учредителей, управляющих, не касающихся лично меня. Настолько невозможно встретить главное лицо в ресторане без закидонов, что я привык к этому факту. И оставил себе только одно: не трогать лично меня. Просто не трогать меня как личность.

Здесь, в этом ресторане, я встретил исключение из общего правила: психически здоровых владельцев бизнеса.