Илья Чернецов - Хаос

Но без работы, а значит – без заработка, придётся не есть и жить на улице.

Я ограничен со всех сторон: работа забирает моё время и гордость. Отсутствие работы забирает средства к выживанию. Грабить и убивать – забирает либо свободу, либо жизнь.

Я привязан к своему телу, и ни один выходной в мире этого не изменит.

Я не знаю другого способа стабильно зарабатывать, кроме как работать на работе за зарплату.

Так что, конечно, я буду терпеть. Потому что, отработав два дня по двенадцать часов, я получаю двое суток на себя лично. Своё личное время я трачу на писательство. Ну да, ещё я бухаю с такими же никому не нужными парнями, как я. Люблю это дерьмо. Например, с Серёжей Зайцевым.

Правда – я не могу жить без бухалова с потерянными личностями. После пьянки, конечно, кажется, что день был прожит зря и что больше не пойду, потому что достал Зайцев. Но правда – я не могу жить без них. Примерно раз в пару месяцев мне срочно нужен такой же потерянный чел, как я, чтобы нажраться в страшную степень и демонстрировать деградацию на глазах изумлённой публики в парке. Обожаю это делать. Публика обязательна.

А потом я снова непризнанный писатель. Сижу в своей комнате и пишу романы, рассказы, эссе. Я постоянно что-то пишу.

И чтобы моя литературная свобода оставалась со мной, я терплю управляющую, бестолковый график, официанток и официантов, бутики, дебильную лестницу. И повара в камуфляжных штанах и гриндерсах. Какой нормальный человек будет работать в камуфляже и гриндерсах?

Ничего не поделать. Условия моего существования предполагают постоянное взаимодействие с неприятными мне людьми и событиями.

С людьми и событиями, лишёнными для меня всякого смысла. Какого чёрта я здесь делаю?

Я в курсе, что 99,9% людей живут так, считают, что иного способа нет, и уже привыкли.

Для меня же работное рабство – нечто настолько противоестественное, что вообще не рассматривается как модель жизни. Я просто не знаю, что делать дальше, но это незнание далеко не вечно, не навсегда, не до смерти, ускоренной размером пенсии.

И в мою голову совершенно не укладывается – как огромное количество людей не понимает, в какой жопе находится, ведя существование по модели: работа, подобие дома, килечный от слова «килька» курорт «всё включено» как подобие отдыха, кредитная «Лада Гранта», пенсия как напоминание о том, что деньги в принципе существуют, смерть в кругу таких же психопатов.

Мир, на 99,9% наполненный такими людьми, мне в корне чужд. Инороден.

Артём спросил меня сегодня:

– Почему ты уволился со своей предыдущей работы?

Он спросил это буднично, не как на собеседовании. У него в работе возникла пауза, он хочет занять время чем-то и просто спрашивает, чтобы завязать просто разговор.

Просто…

А для меня это дерьмо было не просто. У меня нет простого рассказа о бросании предыдущей работы. Есть тот, который есть.

Рассказать ему как есть? Он хороший человек, базару ноль. Но он, один хуй, менеджер. Несмотря на всю свою чисто человеческую хорошесть, Артём воспримет мой рассказ как рассказ работника руководителю.

Кроме того, он просто убивает время, ему насрать на реальную историю моего ухода с предыдущей работы, насрать на истинные причины. Он просто убивает время. Однако это не помешает ему увидеть в моей истории кое-что, что его насторожит.

Я не могу рассказать ему этого:

Я работал в ресторане с одиннадцати утра до одиннадцати вечера, два через два. Дорога домой с работы занимала полтора часа. Плюс душ, завтрак-ужин. И поспать. Мало времени поспать между сменами. А это уже ублюдочно. Быть никем, жить никем, всем на тебя насрать, и даже поспать ты толком не можешь.

Очередной рабочий день подходил к концу. Я прибрал бар, приготовил его к закрытию. Оставалось минут двадцать до конца.

Подходит менеджер, этот лысый хуй, считающий свою лысину невероятно модной, особенно в совокупности со строгим костюмом, пидорским платком в нагрудном кармане и пидорской же манерностью:

– Мы остаёмся. Звонил Вартан. Он едет кушать.

Всегда ненавидел это слово. «Кушать». Но не знал почему. А так как все говорят так, то в первой версии «Вакуума» – «Жестяной карусели» – пару раз его использовал в прямой речи персонажей, считая, что так надо. Мой первый редактор – Маргарита Рюрикова, знаток русского языка и разносторонне развитая личность – облекла мою ненависть в форму:

– В русском языке нет слова «кушать». Оно лакейское. Некрасиво писателю его использовать.

Насквозь подхалимское, рождённое в низах и активно используемое ими. Это слово прислуги, созданное в качестве изящной обёртки для простого действия – процесса поглощения пищи людьми, имеющими власть. Прислуга не может сказать: «Коля ест». Прислуга говорит: «Господин кушает». Прислуге очень важно обозначить своё унижение перед тем, кто может нагнуть прислугу и вставить в задницу.

«Есть» – отличное слово. «Хавать», «жрать». Хоть последние два и грубые, но даже они более настоящие, чем это. «Кушать» – это как: «Не будете ли вы столь любезны, чтобы наступить мне на лицо, дабы я мог продемонстрировать своё восхищение вашей персоной, лизнув подошву вашего ботинка».

Вартан – учредитель ресторана. Низкорослый тип с серьёзной заточкой, заметно лебезящий перед известными клиентами. Но сокрушающий взглядом своих работников.

Он едет.

Трепещите, жалкие рабы. Хозяин едет. Кушать.

Сколько он будет жрать? Час? Два? Выпишет шлюх? Понюхает кокаин? Придут важные клиенты, и он понюхает им очко? Забухает? Может, он просто выпьет чашечку жасминового чая?

Какая, на хрен, разница – сколько он пробудет? Я не стану ждать этого в полчеловека ростом пидора.

Я хочу душ, я хочу сон. И не важно, в какой там комнате на Братьев Черепановых я живу. Не важно, из каких там Набережных Челнов я приехал. Не важно, какой там московской прописки у меня нет. И плевать, что я всего лишь бармен.

Я живу в своей стране, работаю на совесть. Хоть и ненавижу свою работу, я делаю её на все сто. Ведь профессия-то мне нравится. Я получаю те деньги, которые в двадцать мне казались классными. А сейчас я не могу взять на них даже ипотеку. Я иду на баррикады? Нет. Я создаю группы в соцсетях «Долой несправедливость»? Нет. Я насилую-граблю-убиваю? Нет. Я честный человек, бармен, я пишу книги, и моя неизвестность – это моя личная проблема. Я не требую к себе особого внимания. Я простой, добропорядочный гражданин, любящий свою страну и своего президента.

Я должен засунуть в задницу свои потребности и ждать Вартана? Уартана-уася! Чтобы меня просто не уволили? Да, мне не подбашляют за баттхёрт. Я работаю в модном ресторане, и этот вечерний визит – издержки производства.