Илья Чернецов - Хаос

Казалось бы: зачем искать изъяны там, где всё работает хорошо?

Я имею в виду лично себя. Ведь я понятия не имею, что там с менеджерством или официантством. Я ведь не менеджер и не официант и не планирую ни того, ни другого.

Изъянов в моей лично работе нет: я по умолчанию доброжелателен к коллегам. Мои клиенты всегда довольны. Любой мой коктейль или кофе прекрасен. Мой бар всегда чист, любой напиток из барной карты всегда в наличии. Моя посуда всегда натёрта.

Бар в мою смену работает как часы.

Фамильярность с клиентами? Это не ко мне.

Ругань с официантами? Не ко мне, нет.

Даже когда новая официантка проболтала в курилке свой эспрессо, он остыл и его нельзя нести клиенту, я сделаю новый. Я не стану прогонять на неё за ветер в голове, ждать, пока она приведёт менеджера, препираться с ним на тему: «Я не собираюсь делать кофе за свой счёт. Её косяк – пусть платит». Я не стану ждать заветную фразу менеджера: «Слушай, сделай, пожалуйста, ей другой эспрессо, а этот запиши на мой счёт. По-братски». Не стану ждать эту самую фразу, лелеющую эго бармена, уверяющую его в том, что он не низший сорт, ведь с ним считаются. Эту фразу, которую менеджер обязательно скажет. Во-первых, потому что сам бывший официант. А во-вторых, потому что не хочет спорить обо всякой ерунде типа остывшего эспрессо, который новая официантка забыла закономерно, потому что она новая официантка. Мне не требуются ни эта фраза, ни этот спор с менеджером «на равных». Я вообще не считаю себя низшим сортом потому что я бармен. Я просто сделаю ей свежий эспрессо. И если она нормальная девочка, то она улыбнётся мне. И мне это будет приятно. Потому что когда девочки улыбаются, это вообще приятно.

Я тот самый хороший бармен, которому достаточно вовремя платить зарплату и не мешать работать.

Зачем искать изъяны в моей работе?

Разумеется, они есть. Однако это изъяны, видные при сравнении моей работы с работой эталонного бармена в эталонном баре. Того самого бармена и бара, которых до сих пор не существует. Потому что до сих пор никто не создал и не выставил в Международном бюро мер и весов ни эталонного бармена, ни эталонного бара.

Я пью на работе.

Да. Постоянно. И профессионально. Ни один клиент ещё не знает, как пахнет мой перегар и что такое мои красные уши и щёки. Ещё никто на моей работе не видел меня пьяным. Хотя я пьян постоянно. Профессионально.

Я левачу.

Десять процентов. Это верхняя планка. Мой левак никогда не поднимается выше десяти процентов.

А теперь покажите мне бармена, который не пьёт на работе и не левачит.

Покажите мне этого парня, я ткну в него пальцем и скажу:

– Он бармен меньше недели. Он. Не. Бармен.

Потому что именно так оно и будет.

В мире нет ни одного непьющего бармена, не делающего левых денег.

Профессионализм? Бармен работает в баре, работа бармена профессионально связана с алкоголем и деньгами.

Чаевые?

Покажите хоть один бар, в котором чаевые пропорциональны затрачиваемым усилиям.

Сравни меня с любым барменом – и ты увидишь: я отличный бармен.

Поработай месяц в любом баре – и ты увидишь, что каждый владелец ресторана периодически ищет изъяны в работе даже самых хороших своих работников.

Владельцы этого ресторана – хорошие люди. Они просто сидят за своим постоянным столом, пьют кофе и разговаривают. Всегда. В то время как перед рестораном припаркован либо их жёлтый Lamborghini, либо чёрный Hummer.

Сегодня я пришёл на работу не вовремя.

Я не опоздал, не пришёл раньше. Я пришёл не вовремя. Это трогает меня потому, что я заранее не знал и не мог знать, во сколько это – «не вовремя».

Как обычно, к девяти утра прихожу в дневную смену. Отработал два дня в ночь, потом два дня не работал, а сегодня пришёл к девяти утра, в день. Мой график – это два дня в день к девяти, два выходных, два дня в ночь к девяти вечера, два выходных и снова два дня в день. По кругу. По этому графику я работаю уже полгода. Иногда, когда с барменом что-то произошло, внезапно мне звонит менеджер и говорит, что с текущим барменом что-то случилось и нужно «выручить».

Потрясающее вообще понятие – «выручить» работодателя, который клал на тебя с прибором. Весь этот ресторан – мне никто, чтобы кого-то там выручать. Хозяин ресторана ездит попеременно на жёлтом Lamborghini или чёрном Hummer, управляющая – на Infiniti, я – на метро. И я должен бросить свой выходной и прийти «выручать» за стандартный прайс.

В переводе на русский это: «Бросай всё, пиздуй сюда, раб». Потому что если ты отказываешься «выручить», когда тебя просит об этом менеджер – скоро тебя уволят. Не важно, насколько ты хорош – если ты не «выручаешь», ты не тот работник, который нужен.

Если мой друг просит помочь, я почти всегда готов бросить практически любое дело и выручить. Хорошему человеку приятно сделать приятно. Моим друзьям, некоторым родственникам, случайно встреченным хорошим людям. Выручить или помочь, то есть отдать пользу просто так – это личный выбор, это от души. Хорошие люди в моей жизни ценны для меня, и если у меня есть возможность, я сделаю для них что-то хорошее. Потому что хочу, чтобы у них всё было ништяк. А вот на то, что случится с теми, на кого мне насрать, мне совершенно безразлично. Я не хочу тратить себя на кого попало.

В случае с рестораном, в котором я работаю, я выручаю только Артёма. Он хороший человек, хоть и выёбывался, когда я только устроился. И единственный нормальный менеджер.

А все остальные – просто толпа уёбков, которых я благополучно забуду в первую же секунду после увольнения. Тем не менее, пока я с ними работаю, я должен жертвовать в их пользу своим личным временем. Потому что так принято.

Возвращаясь к опозданию: ни сегодня, ни вчера мне никто не звонил.

Вместо этого управляющая просто поменяла график, ввиду чего я сегодня пришёл не вовремя.

Я не только не знал, но и не мог знать, когда это «вовремя» сегодня. Не стану же я каждый час звонить на работу и спрашивать: «А Свете, случайно, не вздумалось поменять график?»

Причём до сих пор нет конкретики: то ли я должен был выйти вчера, то ли сегодня на два часа раньше. Графиков несколько, все разные, и все актуальные. А я должен просто испытать чувство вины и дать понять управляющей, что я его испытываю. Такова цель.

При этом никому нет дела до того, что я вообще вышел сегодня на работу. То есть я пришёл как обычно, узнал, что не вовремя, но всё ок.

– Илюх, если ты останешься работать, я тогда домой, – говорит Лёха-бутиратчик.

Ок.

Можно было вообще не приходить.

И что тогда?

Можно ведь и вообще не ходить на работу. Никто же не заставляет на неё устраиваться.

Работа – это такое место, где ты должен делать то, что тебе не нравится, подчиняться тем, кто тебе не нравится, и вообще, в принципе – подчиняться. Как бы тебе это ни было неприятно.