Анна Линн - Ветер и вереск. Книга первая

Андрея неожиданно подкупила искренность матери, её расстроенное лицо, и он перестал ёрничать.

– Мам, ладно тебе, в конце концов, ну… Ник сам разберется. Не маленький.

– Андрей, – около рта матери образовались скорбные складки. – Ник – хороший парень, мне просто жаль, если она его как-то обманет. А она его точно в дураках оставит, вот увидишь. Как бы его… ну, не предупредить, конечно, ну хоть намекнуть. Он парень добрый, порядочный, верит всем, менталитет другой.

Анна Николаевна замолчала, вспоминая Ника. Всегда улыбается, такой благодарный, тактичный, воспитанный. Настоящий джентльмен. «Вот, не уберегли парня», – констатировала она, снова покачала головой и вылила остатки уже остывшего кофе в чашку.

Катя сидела в своей комнате и смотрела альбом со свадебными фотографиями. По покрывалу были разложены свадебные открытки, словно раскрытые причудливые веера. Тройные, двойные, одинарные с элементами хэндмэйда, обсыпанные блестками, с приклеенными бумажными голубками и кружевом, с сердцами, летящими навстречу друг другу и мишками Тедди: он – в черном смокинге, она – в розовом платье с фатой.

«To Brian and Katya on your Wedding Day with love and congratulations…»

Катя заворожено смотрела на большую открытку с изображением пары молодоженов. Она бы никогда такую на свадьбу не подарила: редко молодожены похожи на тех, которые изображены на открытках. Если взять их с мужем свадебную фотографию и сравнить с открыткой, последняя покажется чуть ли не насмешкой. На открытке юные лица, голубоглазая блондинка с тоненькой талией и брюнет – высокий и мускулистый. Барби и Кен. А Катя – шатенка, с тусклым цветом волос, короткая стрижка – не любит она с ними возиться. Лицо – овальное, длинное, ничем не примечательное, кончик носа расплющен и размыта часть контура верхней губы (от неё к носу тянется едва заметная розоватая полоска – шрам от операции по коррекции «заячьей губы»). Брайан – тот блондин, но волосы с сединой, мешки под глазами – все-таки не мальчик уже. Высокий и полноватый, но осанистый. А Катя – невысокого роста и слишком худая. Так себе парочка.

«Wishing you every happiness for your future together as Husband and Wife…»

Как давно всё это было. Семь лет прошло. Семь лет она просыпалась в этой большой просторной комнате на втором этаже и первые минуты после пробуждения не верила. Она отдергивала шторы и видела пейзаж, который менялся в зависимости от времени года, их маленький садик внизу, крышу гаража, и соседние дома в тумане.

…Катя бросила взгляд на часы: половина первого. Пора. Опаздывать нельзя – тут все четко. Катя захлопнула тяжелый, переплетенный шелком альбом, собрала открытки. Выдвинула нижний ящик комода, аккуратно положила и выдохнула. И вроде бы стало чуть легче. Покрутила обручальное кольцо на пальце. Потом распахнула окно, впустила осень. Такое странное время года – йоркширская осень, бередит душу, непонятно почему. И этот беспокойный, игривый, словно живой в этих краях, ветер. Ветер, который доносит запах прелой листвы, пресыщения летом, писклявые звуки машины с мороженым и обнажает ветви деревьев. И вдувает в голову странные мысли. Теплая, уютная осень быстро заканчивалась в этих краях. Небо затягивало грязноватыми клочьями ваты, сыпались нудные дожди, и ветер, продувающий насквозь улочки и ворошащий пожухшую траву в пустоши, становился уже другим – сырым, одиноким, нагоняющим во дворы густой туман по утрам. Катю почему-то всегда беспокоило ожидание этой перемены, настолько сильным был контраст с так любимой ею чередой неспешных английских осенних дней, солнечных и тихих, золота октября.

Она надела пальто, взяла тряпичную сумку – удобно, просто и ничего лишнего. Уходя, как всегда, открыла окна во всем доме – пусть хорошенько проветрится. Погода сегодня чудесная – сухо, тепло и совсем нет ветра – редкость для Лонгхилла, который стоит на холме.

Она проходила мимо домов и украдкой поглядывала в окна. Какие же тут были прекрасные окна: низко расположенные, широкие, большие; сколько лет Катя тут жила, а все никак не могла налюбоваться на них. Некоторые окна были закрыты жалюзи, но Катя и не собиралась подсматривать за чужой жизнью: ей было интересно разглядывать многочисленные безделушки, выставленные на подоконниках. Вазы с цветами или статуэтки – хорошенькие припорошенные снегом или увитые плющом домики, все представители флоры и фауны, гномы, подсвечники, шкатулки… Ещё на таких подоконниках любили сидеть кошки, презрительно поглядывая на прохожих. Катя прошла мимо большого дома, где за стеклом вторую неделю висело большое фото кошки тигровой окраски с надписью «Missing». Вознаграждение 50 фунтов, кличка – Мона. Сегодня под объявлением, на спинке серого дивана она увидела кошку-двойника с фотографии.

– Привет, missing Мона, ты нашлась? Рада за тебя! – Катя улыбнулась кошке и тут же укорила себя за радостное настроение. Ну вот, снова. Да что такое – целый день в улыбках? А настроение было радостным, уютно было внутри. «Это нормально, я ещё не осознала. Это нормально», – Катя не знала, что там внутри, копаться в себе она не любила и боялась. Лучше не обращать внимания, так было спокойнее.

Она свернула на Клэр роад, перешла на другую сторону улицы. Вот и калитка детского садика с разноцветными кругами и квадратами. Она легко взбежала по ступенькам.

– Добрый день! Как вы?

– Спасибо, прекрасно. А вы?

– Да, чудесно, спасибо.

Катя приветливо улыбалась, как ни чем не бывало. Рассказать про Брайана ей почему-то даже в голову не пришло. Кажется, она подсознательно боялась реакции окружающих. Дети прыгали за стеклянной дверью – кто-то прижимался носом к стеклу, высматривая родителей, уже одетый на улицу, кто-то продолжал играть, сидя на полу.

Молли, воспитательница, заметив Катю, улыбнулась, кивнула и пошла в соседнее помещение.

Она вернулась, ведя за руку Либи. Пока Молли надевала на неё куртку, Либи стояла у двери и улыбалась, что-то рассказывая матери, – через стекло, конечно, не было слышно.

На улице с Либи моментально сошла волна возбуждения, она покорно позволила усадить себя в коляску, разом притихла и замолчала, и Катя подумала, что сегодня день в садике был особенно активным, да и встала Либи сегодня рано, надо будет уложить её спать сразу после обеда. А то ещё и заснет в коляске, по пути домой.

– Либи, не спи, мы сейчас поедем в магазин, купим молока, купим бананов, купим кейк.

– Кейк, – повторила Либи и оживилась.

Катя наклонилась к дочке, пристегивая ремень на коляске.

– Сивошки! – обрадовано сообщила дочь, протягивая руку к золотым сережкам Кати, которые вспыхнули на октябрьском солнце.

– Притти-притти мама? – спросила Либи, вытягивая пухлые губки и Катя, не удержавшись, чмокнула её.