Семён Ходоров - Иосиф и Сталина

– Девочка, милая, ты кто? Как оказалась здесь совсем одна?

Ожившая после кипятка, Соня рассказала обо всех своих злоключениях. Станция была пуста и офицер в форме артиллерийского капитана не имел никакой возможности выяснить куда и каким поездом уехала мать девочки. Да и у него не было другого выхода, как сказать ей:

– Послушай, деточка! Всё будет хорошо! Найдётся твоя мамочка. А пока поедешь с нами. Мы тебя в обиду не дадим.

Уже через час Соня сидела в теплушке, которая катила по железнодорожным рельсам в направлении к фронту. Через несколько дней поезд остановился на какой-то большой станции и простоял там несколько часов. Капитан, который по сути дела спас Соне жизнь, продолжал опекать девочку. Он приказал ей не выходить из вагона, а сам выскочил из него и помчался к солидному зданию вокзала большого города. Вернулся он через час в сопровождении дородной женщины со сплетённой косой вокруг головы.

– Как тебя зовут, девочка? – тут же осведомилась она и, не давая ей ответить, тут же продолжила:

– Есть ли у тебя с собой какие-нибудь документы?

– Все документы остались у мамы, а зовут меня Соня, – всхлипнула она.

– А фамилию свою помнишь, Сонечка? – продолжала допрашивать её толстуха.

– Конечно, помню, – сквозь плач проскулила она и тут же осеклась.

В школьном журнале она именовалась как Софья Гринберг. Но сейчас вдруг вспомнила, что мама всегда говорила, что когда она будет получать паспорт, ей надо будет взять её фамилию – Уманская. Соня, возражая ей, всячески подчёркивала, что фамилия Гринберг ей нравится больше потому, что в переводе с немецкого она означает живописное словосочетание «зелёная гора». Однако, мама полушутя, но больше, наверное, полусерьёзно мотивировала, что с её фамилией – Уманская ей будет легче жить на этом свете. Только через несколько лет Соня поймёт эту мотивировку. А ещё через какое-то время, когда она вступит в брачный союз с Марком, она оставит за собой фамилию матери. Но сейчас, когда незнакомая женщина снова справилась:

– Ты что ли забыла свою фамилию или не знаешь, – Соня подняла свою кудрявую головку вверх и не без гордости произнесла:

– Моя фамилия – Уманская!

Она хотела было добавить, что её мама родилась в Умани и в честь этого города на Украине она и носит эту фамилию. Однако, женщина, которую привёл капитан, перебив Соню, схватила её за руку и поспешно проговорила:

– Значит так, Сонечка, мы очень постараемся разыскать твою маму. Поезд, в котором ты находишься, буквально через считанные минуты отправляется на фронт, и ты, конечно, не можешь тут оставаться.

– А куда вы меня поведёте, тётенька, – снова разрыдалась Соня, – я хочу к маме!

– А вот и никакая я ни тётя – скривилась она в деланной улыбке, – зовут меня Тамара Ивановна, я директор детского дома, в который мы сейчас и пойдём. Там ты временно и побудешь, пока не найдём твою маму.

Детский дом находился недалеко от вокзала. Уже через полчаса они переступили его порог. Из окна большой комнаты, где стояло более двух десятков кроватей, Соня увидела багровый краешек заходящего солнца, который небрежно зацепился за скалистый берег Волги в татарском городе Казани.

В сознании Сони крепко засело слово «временно», которая проговорила в вагоне Тамара Ивановна. Она ещё не знала, что нет ничего более постоянного, чем временное. Это слово с лёгкостью заменяется выражением «пока суд да дело». Но не было никакого суда и никакого дела: Соня пробыла в детдоме около пяти лет. Нельзя сказать, что её маму не искали. Однако в полной неразберихе начала войны трудно было что-то выяснить. В это время мать, которая тоже тщетно пыталась найти дочку, попала на фронт, где вышла замуж за однополчанина и сменила фамилию на фамилию мужа. Поэтому, после войны повзрослевшая Соня также не нашла свою маму. После окончания школы она покинула «нелёгкие университеты» детдома и поступила в медицинское училище, уйдя, тем самым, на самостоятельные хлеба. По распределению Соня попадает в одну из лучших больниц города, где и знакомится с молодым интерном Марком Перельманом, за которого и выходит замуж, так и оставшись, помня завет матери, на фамилии Уманская.

Кто же мог предположить, что этот самое наставление сыграет важную роль в событии, которое произойдёт через 15 лет с момента, когда Соня потеряла свою мать. Кто мог подумать, что мужу Любови Моисеевны Уманской присвоят звание полковника и переведут с повышением по службе в город Казань. Когда же Соня подхватит воспаление лёгких и ей понадобятся антибиотики, доктор Марк Перельман войдёт в ту самую казанскую аптеку, где фармацевтом работала её мать. Он протянул ей рецепт на лекарство, она поспешным взглядом прочитала название таблеток и отошла к аптечному комоду, чтобы извлечь их из ящика. Однако, что-то привлекло её внимание в поданном рецепте. Она снова, уже более внимательно, всмотрелась во врачебное предписание. Глаза острой вспышкой резанули именные данные больного. Там было чётко выписано, что лекарство предназначено Уманской Софье Самуиловне . У Любови Моисеевны подкосились ноги и она стала оседать на холодный кафельный пол. Марку пришлось перепрыгнуть через прилавок, отделяющий фармацевта от покупателей, и всеми доступными ему врачебными методами приводить немолодого, но привлекательного провизора в чувство. Когда Любовь Моисеевна открыла глаза, из её уст прорвался шёпот:

– Кажется, я нашла свою дочку.

Ничего не понимающий, Марк счёл прерывистую абракадабру фармацевта за полубредовый абсурд и посчитал нужным спросить, где хранятся успокаивающие таблетки. Однако Любовь Моисеевна неожиданно, достаточно прытко, приподнялась с пола, залпом осушила стакан воды и надрывно попросила:

– Предъявите, пожалуйста, документ женщины, для которой выписан рецепт.

Ошеломлённый Марк тут же достал Сонин паспорт и протянул его фармацевту. Она долго всматривалась в фотографию, окропляя её горючими слезами, приговаривая сама себе:

– Да, нет сомнения, это моя девочка, моя Сонечка, моя любимая доченька!

Сквозь непрекращающиеся всхлипы, Любовь Моисеевна спросила Марка:

– А вы кем приходитесь моей Сонечке? Неужели она жива?

Потрясённый Марк, ещё не понимая, что происходит, невнятно пробормотал:

– Мне бы и в голову не пришло покупать лекарства для тех, кто уже находится на небесах. Это я вам говорю, как законный муж Сонечки Уманской.

Любовь Моисеевна бросилась на шею Марку со словами:

– Боже мой праведный, у моей дочки есть муж, а у меня зять.

– А ещё трое внуков, два мальчика и девочка, – машинально добавил всё ещё растерянный Марк.

– Что же это делается на белом свете? – снова всплакнула она, – так я не только снова стала мамой, не только тёщей симпатичного мужчины, а ещё и бабушкой.